И вот вы поглядите – он уже знает ее предков лучше ее?

– Стоял в дунайской земле город греческий – Солонь‑град, – продолжал Красовит, обращаясь к ней через обчину. – Держали в нем греки могучую стражу, и ездила она вдоль Дуная, глядя через реку. И видела на той стороне скот и людей, да не знала: что за люди такие? И вот как‑то подумали греки с царем своим: переправимся через Дунай, узнаем, что там за люди. Сказано – сделано: переправились. Приходят в селения, а там из людей одни бабы да ребятишки: мужи и отроки все, во главе с князем их Радомиром, Волкашиным сыном, в дальний поход ушли. Обрадовались греки, налетели на них, взяли баб и детей в полон, скотину угнали и воротились с радостью великой на свою сторону, в Солонь‑град.

В скором времени вернулся князь Радомир из похода с сыновьями своими и дружиной. Видит: земля пуста, жен и чад нет, скотина пропала. Откуда такая беда нагрянула, не змей ли огненный налетал? Стали жить червяне в пустых селищах своих. И вот однажды вторая дружина из Солонь‑града, желая взять добычу и славу не хуже первой, перешла Дунай‑реку. Да только не было им прежнего счастья: не жен и чад, а мужей и отроков оружных встретили они. И никто не спасся: одни убиты были, другие в полон взяты. Расспросили червяне пленных да и узнали, что за беда с их землей приключилась. Тогда взяли они у греков одежды, оружие, чуров боевых и переправились сами через Дунай. Князь Радомир с сыновьями своими первым пошел к Солонь‑граду, а большое войско поблизости затаилось. Увидели греки из города Радомирову дружину и решили, что это их ушедшее войско возвращается в славе и с добычей великой. Возвеселились они, открыли ворота и стали ждать с песнями и гудьбой. Червяне же, войдя беспрепятственно в град, перебили греков и захватили все их дома и добро. Обрели они здесь жен и чад своих пленных, и скотину, и много всякого скарба, и золота, и серебра, и платья цветного. Овладели они также и всей страной греческой за Дунаем и стали там жить[3]. Князь Радомир со старшими сыновьями возвратился на свою сторону, и наследовал ему старший сын Радослав. А в Солонь‑граде остался младший его сын Беримир. Он был отцом того Велемира, про какого я вчера рассказывал.

– Так твой род восходит через Велемира к Беримиру, а от него к Радомиру? – спросила Лютава.

– Да.

– А кто были его братья?

– Братьев было всего четверо: Радослав, Разбивой, Прибимир и Беримир.

– А отец их кто был?

– Радомир, ты же сама говорила. Ваши деды пошли от Радослава, а мои – от Беримира. А Волкаш, Радомиров отец, был сыном Ратомира. Ратомир же от князя Устрояна происходит, у того было пятеро сыновей – Ратомир, Порелют, Радогость, Лютомир и Будимир, а еще две дочери – Древана и Косана. Пришли они с полуночной стороны, где жили когда‑то три брата: Черняй, Беляй и Червень. Устроян был родом от Червеня, от его семерых детей и пошел род червян на Дунай‑реке. А уж те три брата, сказывают, самому Велесу‑Криву сыновья. Ну, что, русалка? – Красовит положил руки на стол и подался к Лютаве ближе. – Дальше никто уже не знает, кончились наши деды. Переговорил я тебя. Признаешь, что проиграла заклад?

В обчине висела тишина, будто и нет тут сотни людей.

– Признаю, – в этой тишине ответила Лютава. – Переговорил ты меня, воевода. Держи заклад.

Она сняла серебряное кольцо Матери и протянула ему.

Красовит вышел из‑за стола и приблизился к ней. Собираясь из Смолянска на Угру, он и не помышлял о новой женитьбе, но теперь казалось, что ради этого он и приехал. И что сорвись дело, откажи ему Лютомерова сестра – вся жизнь окажется напрасной.

Лютава встала и подала ему обе руки. Теперь она могла выбрать в мужья кого угодно. Но по бесчисленным ступеням поколений к ней все же пришел тот, кто вырос из одного с ней древнего корня. В ней соединились две ветви потомства Радомира, а вот стоит тот, в ком кровь его третьего чада.

Лютомер встал, глядя, как смолянский воевода принимает колечко Матери, а потом берет руки Лютавы. Кто‑то подал князю рог с медом. Как старший в роду невесты, Лютомер должен был что‑то сказать, но не мог вспомнить нужных слов. Все шло как надо – но почему‑то было чувство, что само его сердце переходит в крупные ладони Красовита.

– Отсидела лебедь белая посередь моря на камешке, отсидела и сестра моя в красных девушках – путь ей в мужние жены, – произнес он наконец. – У меня в дому была она прилежна и покорна, пусть и у тебя будет так.

И все люди в обчине разом вскочили с мест и закричали. Ратиславичи едва верили, что наконец свершилось то, на что они почти перестали надеяться: Лютомер вручает сестру свою мужу.

– А мы уж думали, уйдет она к бабке Темяне на Остров да там и останется! – радостно вопил Богорад и хлопал по плечам ближайших к нему родичей. – А ну, теперь, Сварог‑Отец, скуй нам свадебку!

– Крепко‑накрепко! – в нетерпении опережая события, кричали мужики и бабы из рода Ратиславичей, хлопали, приплясывали. – Долго‑надолго!

Оглушенная криками, Лютава опустила глаза. Голова шла кругом. Не глядя на брата, она чувствовала, что Лютомер среди всеобщего буйства и шума стоит неподвижно и молча смотрит на нее.

В человеческом мире каждый из них нашел свою судьбу и пошел своей дорогой. Но есть у них, волхвов‑хитрецов, нечто такое, чего никому не отнять. В глубинах Леса Честного, за незримыми тропами Нави стоит и вечно будет стоять та не ведомая никому иному избушка, где они навсегда останутся вдвоем…

* * *

В Ратиславле шумела уже вторая свадьба, а Волчий остров был темен и тих. Опускались сумерки. Вершислав, бывший князь угрян, сидел на любимом ныне месте – на бревне над берегом Угры, откуда открывался широкий вид на речную долину и дальний лес за лугами. Справлять свадьбу внучки пошла баба Темяна, а Вершина мог теперь лишь мысленно благословлять старшую дочь, которая наконец‑то нашла свою судьбу – где никто не ожидал. И он, отец, с того света наблюдал, доверив решать сыну Лютомеру – и за прочих детей, и за всю землю угрянскую.

Думая о детях Велезоры, Вершина не мог не вспоминать об их матери – своей первой жене и княгине. Он нашел ее на Жиздре, в роду волхвов с Числомерь‑горы, а мать ее приходилась сестрой князю жиздрянских вятичей. Издавна весь ее род жил при святилище, поколение за поколением отдавая на службу богам: деды и прадеды Велезоры ворожили, лечили, устраивали священные пиры в обчинах, куда собиралась вся округа, приносили жертвы, заклинали дожди и ветры. А главное, они владели величайшей хитростью – умели отслеживать ход звезд и светил, высчитывать сроки наступления велик‑дней. Велезора получила имя в честь коло из семи звездных вил – Велесозорь. В семье ее иногда называли Семизвездочкой…

Князем угрян тогда еще был Братомер, отец Вершины. На порубежных землях случилась война: бойники‑вятичи с Жиздры нападали на селения кривичей по Рессе и верхним притокам Десны, уносили разное добро, уводили скотину, а то и девок. Князь дешнян попросил помощи у других кривичских князей, и Братомер послал своего сына Вершину с войском. Вмешался Дедослав из Гостилова, тогда старший князь вятичей, начали мириться. Князю Братомеру предложили в жены юную волхву Велезору, племянницу жиздрянского князя. Но дело сошло не гладко: уже когда везли невесту, на угрян напала ватага тех бойников‑вятичей, с которых все началось. Их вожак еще до войны присватывался к Велезоре, но кто бы ему, волку лесному, отдал князеву племянницу?