— А мы участим ритуалы!

— Да? Ты ещё не догадываешься, что мы пока живы только потому, что ритуалов так мало, что тот же Ярох пока на нас не обращает внимания. Ты их участи, и не только Ярох, но и Маркус и ещё десяток богов великих и не очень откроют сезон охоты на нас, и на Земле и на Ульме! У тебя есть, что им противопоставить?

— Да у Яроха труха из задницы сыпется, а Маркус, как был лопухом, так и остался…

— Я бы на твоём месте на это сильно не надеялся! Труха может и сыпется, но если надо, у него найдётся энергии побольше, чем у нас всех вместе взятых, а то, что Маркус лопух, то тоже не переживай, как только они на нас окрысятся, то сразу найдутся доброжелатели, которые всё Маркусу растолкуют и куда бить покажут.

— Очень мрачную картину, вы нам, князь, обрисовали!

— А я вам не добрая фея, на ночь сказки рассказывать! Я говорю, как оно есть… Я бы тоже сидел с удовольствием хоть на Земле, хоть на Ульме! А вместо этого я этот ребус уже десять лет решаю, и больше медлить нельзя. Только всё пошло наперекосяк, из–за этой идиотской фионской магической семейки, будь они прокляты.

— Если вам так нужен разлад среди фионских магов, то может Ториса натравить?

— Хватит, натравливали одного мага уже! Результат превзошёл все ожидания. Как ты себе представляешь: «натравить Ториса»? Я, между прочим, с ним лично был знаком! И знаю его как облупленного, эту осторожную лису выманить из норы невозможно. Это тебе не Витольд, готовый бежать за всем, что может показаться ему интересным. Торис, если вляпается во что–то, будет лет десять решать и просчитывать, как ему быть. Да и остальные архимаги могли толком не знать или недооценивать Витольда, но Ториса они все прекрасно знают, и связываться с ним будут только те, кто хочет совершить самоубийство.

В сильно прокуренном кабинете, в поздний час сидел полковник очень специальной службы и майор той же самой не менее специальной службы. Они были приятелями и любили задержаться на работе, чтобы в тиши кабинета скушать поллитры коньячка и в отсутствии жён потрепаться обо всём покуривая сигареты.

— Петрович, знаешь какой новый анекдот появился в городе?

— Давай, рассказывай, тебе ж агенты носят их кипами, можно издавать уже, типа для служебного пользования.

— А! Начальство не поймёт публикацию, — ухмыльнулся майор, — вопрос: «Какое здание самое высокое в Харькове?», ответ: «Наше с тобой, потому что до Бога близко!»

Полковник усмехнулся:

— А я уж думал, ослабела народная фантазия, последнее время кроме как про генсека и его отношения к выпивке вообще ничего не услышишь.

Внезапно в закрытом кабинете возникло дуновение ветерка, и сигаретный дым полностью улетучился. Оба особиста повернулись в сторону двери, чтобы посмотреть, откуда ветер. Дверь была закрыта. Повернувшись обратно, они застыли от неожиданности: в кресле сидел высокий чернявый мужчина лет тридцати самого рокерского вида: в чёрной коже с обилием железных цепей и пряжек, с двумя серьгами в ухе, цветной татуировкой на руке и тщательно выбритым серпом и молотом на коротком ёжике черепа.

Такой тип если и мог появиться в областном управлении КГБ, то только в наручниках и в комнате для допроса в подвале, но никак не в следственно–аналитическом отделе, сам, среди ночи и без всякого сопровождения. Сюда, даже сотрудники КГБ, далеко не все имели доступ.

— Ты кто такой, и как сюда попал? — полковник наливался гневом, — я всех дежурных на проходной под трибунал пущу!

— Виктор Дмитриевич, они не виноваты, они не могли ничего сделать! — молвил незнакомец.

— Я сейчас это выясню! А ну, Паша, беги в дежурную и наряд сюда! — сам полковник схватил телефонную трубку.

Надо признать, что оба действия не возымели успеха. Трубка внезапно стала жидкой, и разлилась чёрной кляксой на служебные бумаги, а майор с разгону въехал в невидимую преграду в проёме двери, и теперь потирал быстро синеющую шишку на лбу. Оба военных повернулись к незнакомцу: тот продолжал сидеть, с интересом наблюдая за суетой.

— Ещё раз спрашиваю, ты кто такой! Ты хоть понимаешь, с кем ты в шутки играешь, и что с тобой будет?

— И что же со мной будет? — с ехидцей спросил незнакомец, — или вы меня засмеёте до смерти?

Полковник побагровел, а вот к майору, кажется, наоборот постепенно возвращалось самообладание:

— Остынь, Петрович, тут явно чертовщина какая–то, надо хотя бы выслушать его.

— Вот–вот, именно чертовщина, и вам действительно надо выслушать меня, — незнакомец улыбнулся очень хищным оскалом, — и для здоровья полезнее, и жизнь продлевает…

— Давайте обойдёмся без запугивания! — взял инициативу в свои руки майор, — итак, что вы хотите нам сообщить?

— А вот это уже другой разговор, — сразу посерьёзнел пришелец, — сегодня вечером, примерно в шесть часов, из пятнадцатой психиатрической больницы сбежала больная шизофренией некая Оганесян Дина Багратовна, двадцати трёх лет отроду.

— А нам какое дело?!! Мы психов не ловим, с этим и менты справятся, — перебил полковник.

— Во–первых, сами не справятся, а во–вторых, дослушайте до конца! — продолжил странный посетитель, — Через четыре часа после побега сумасшедшей, был произведен побег из воинской части № 33637 рядового Владимирского Василия Николаевича.

— Хм… опять не по нашей части, этим военная комендатура занимается, хотя продолжайте, становится интересно.

— Два часа назад было совершено ограбление магазина «Берёзка», по улице Отакара Яроша, догадываетесь кем?

— Наверное этими двумя, хотя и не понимаю причём тут КГБ…

— А КГБ тут притом, что этих двоих надо поймать и доставить живыми сюда, причём вашими силами.

— Ну… допустим, мы бросим все силы на их поиски… — договорить полковник не успел, «рокер» его перебил:

— Искать никого не надо, они сейчас на Южном вокзале отбиваются от местного цыганского табора. Когда я их покинул, табору везло и ещё не было жертв. Только, боюсь, это долго не продлится, и цыгане скоро оттуда будут убегать, в смысле, убегать будут те из них, кто останется живой и будет в состоянии бежать.

— Такие крутые ребята? — с сомнением хмыкнул полковник.

— Не то слово! — совершенно серьёзно заметил чернявый, — но их надо поймать, во что бы то ни стало.

— А если я откажусь?

— Извольте ознакомиться! — паскудный «рокер», громыхая цепями, извлёк из кармана листок гербовой бумаги неизвестного учреждения и протянул полковнику.

Петрович всмотрелся в лист, и чем дальше он читал, тем всё более и более жалким становился его вид.

— Что там? — не выдержал майор.

— А вот смотри, — он протянул лист.