– А как же любовь? – Ему с трудом удалось сдержать ехидную насмешку.

– Он растоптал ее. Он мне больше не нужен... Ты поможешь мне?

– В чем?

– Ящер не должен больше стоять во главе моей команды. Теперь он – чужак...

На слове «моей» она сделала ударение. Да, она права, краснинские бригады в нынешней своей мощи – ее заслуга. И Ящер здесь сбоку припека. Он заложил лишь основы, фундамент. Но стены возвела Ирина. Хотя тот и от себя немало добавил. Но все равно, если она этого хочет, он должен отвалить в сторону.

– Базара нет... Этому козлу место на помойке. Вместе с Леночкой...

– Она еще, тварь, пожалеет.

– Так что ты от меня хочешь?

Очень хотелось ему выступить в роли ее благодетеля. И, похоже, все к этому шло.

– А ты не понял? – удивленно посмотрела она на него. – Мне нужна твоя помощь...

– А именно?

– Ящер так просто от власти не откажется. Под ним как минимум три бригады, которые останутся при нем... А это, возможно, война. Хотя лучше обойтись без нее...

– И в этой войне ты можешь его грохнуть. Ты готова к этому?

В ее взгляде не промелькнуло и тени раздумья.

– Готова... Но я не стремлюсь к этому. Мне нужна только гадюка Леночка... Ты поддержишь меня, если вдруг заваруха будет?

– Базара нет. Можешь на меня рассчитывать...

– Тогда я пошла...

– Пошла? Куда?.. Я думал...

– Ты думал, теперь легко затащишь меня в постель, – перебила она. – Ошибаешься... Пока я не добьюсь своего, никто не посмеет прикоснуться ко мне...

Из деловой женщины, предпочитающей законный бизнес, Ириха вновь превратилась в хищницу, готовую к прыжку. Пока она не подомнет под себя жертву, для нее не существует ничего, кроме радости победы. Она снова двумя ногами вступила в мир, где люди живут по закону джунглей. Иных законов для нее сейчас не существовало. И Сему она воспринимала как равного ей хищника, с которым она вместе борется за кусок мяса. Как самец он ее сейчас абсолютно не волновал.

– А когда ты сомнешь Ящера, мы будем вместе?

– Об этом я скажу тебе позже...

А чего тут говорить. Ей просто ничего не остается, как выйти за него замуж. Тогда их команды сольются в одну семью. Они создадут мощную криминальную империю, которой не будет равных...

* * *

Вадим был близок к отчаянию. План его с треском провалился. Ириха не только ушла от киллера, но и поняла, чья рука направляла его. Уже два дня она не появлялась дома. А сегодня Гирла, Вован и Кирпич потребовали схода. И неспроста все это.

Гирла держал в своем подчинении всю «пехоту». Следил за сбором дани со всех «налогооблагаемых» точек, наезжал на «вольные пашни», которые еще нет-нет да появлялись, отбивался от конкурентов, устранял неугодных. Вован держал под собой небольшую, но крепкую бригаду. Он контролировал сбыт наркотиков, держал в узде целую армию сутенеров – качал деньги с проституток. Кирпич занимался оружием и числился бригадиром, под ним ходила самая боеспособная бригада.

Все трое являли собой фундамент его сообщества. А фундамент, похоже, дал трещину.

– Ты, Ящер, не на ту лошадь сел, в натуре! – зло сощурил глаза Гирла.

Вне всякого сомнения, он прослушал одну из тех кассет, которые чья-то невидимая рука раздала чуть ли не каждому пацану. Все уже знали о его связи с Леной.

Ириха упредила его. Сделала ход конем. Подставила его по полному раскладу. Чертовски умная она и хитрая. Не зря он так ее боялся...

– У тебя чо, в натуре, шифер съехал? – возмущенно спросил Вован. – На Ириху киллера натравил... Ну ты гонишь...

Вадим сидел в своем кресле в общем кругу. Круг этот поделился на две неравные части.

Гирла, Вован, Кирпич, а с ними еще два бригадира целиком поддерживали Ириху. Для них она была и оставалась непререкаемым авторитетом. А его, Вадима, все это время они, можно сказать, терпели. Хотя вроде бы и друзьями прикидывались.

Из десяти бригад его сообщества три были набраны Вадимом лично. Никто, ни «быки», ни звеньевые, ни сами бригадиры, никогда не ходил под Ирихой. С ней они считались лишь постольку поскольку. Каблук, Колян и Мотор, вожаки этих трех бригад, держались на его стороне. На них он мог всецело положиться.

Два оставшихся бригадира были и вашим, и нашим. Они осуждали Вадима, но наперекор ему идти боялись.

– Тут такое дело. Мы с Ирихой базарили... – хмуро изрек Кирпич. – Короче, ты нам не подходишь. Раньше мы тебя почитали, а сейчас ты нам на крен такой ржавый не нужен...

Это прозвучало приговором. Но сдаваться Вадим не собирался.

– Свалишь сам – ничего тебе не будет, – добавил Гирла. – Упрешься рогом – без башки останешься... Под Ирихой мы теперь ходить будем.

– Да пошел ты!

Надо идти ва-банк, пока не поздно.

Вадим нажал на кнопку под ногой, и в зал влетела свора телохранителей с автоматами. Он предвидел подобное развитие событий.

Гирла, Вован и Кирпич должны были умереть на месте. Толян и Фрукт, примкнувшие к ним, должны были умереть чуть позже. Он собирался устроить над ними нечто вроде показательного суда.

Никто не смеет указывать Ящеру, как ему поступать. Он, а не Ириха, держит команду в кулаке. И только ему решать, жить ей или умереть...

Но только задуманная акция не удалась. Вслед за телохранителями Вадима в зал вбежала личная охрана Гирлы. «Быки» взяли друг друга на прицел.

Невольно сунули руки под полы пиджака и авторитеты. Да только «пушек» на месте не оказалось. На сход с оружием являться было строго-настрого запрещено.

– Зря ты так, – зло посмотрел на него Гирла. – Из-за какой-то манды ты предал Ириху. Грохнуть ее, гад, заказал... Теперь предал нас. Кирпич верно трет, кумиром ты нашим был. А сейчас ты для нас говно. На правилку тебя надо...

Но Вадим на него даже не взглянул.

– Каблук, Колян, Мотор, вы со мной? – спросил он у верных ему бригадиров.

– Какой базар...

– Мамонт и Пыж? – сурово посмотрел он на сомневающихся.

– Я нет... – покачал головой Мамонт.

– Ну ты чо, Ящер? Я с тобой... – кивнул Пыж.

Он признавал его силу. Значит, все-таки не зря на арену вышли автоматчики...

И тут в зал вошла Ириха. В джинсах, кожаной куртке, с высоко поднятой головой она шла к нему, жаля его безжалостным взглядом. Она шла сквозь строй боевиков, целившихся друг в друга. Малейший переполох – начнется пальба, и от нее останется только изрешеченный труп.

Но она ничего не боялась. Она бросала ему вызов. Она шла, чтобы свергнуть его с трона.