в пятницу. Событие печальное, но жизнь и смерть всегда рядом, – монотонно произнесла Марина Аркадьевна, и я сразу представила ее полное ярко накрашенное лицо с тонкими выщипанными бровями. Даже показалось, будто в нос влетел аромат ее излишне сладких духов, и от этого миража обоняния мгновенно появилось устойчивое чувство тошноты. – Это случилось неожиданно, мы оказались совершенно не готовы. Сердце не справилось…

Больше не было той соломинки, за которую получилось бы ухватиться. Вика сказала правду.

– Вы бы сообщили… мне… Я бы приехала на похороны… – прерывисто произнесла я, крепче сжимая подоконник. – Я должна была приехать на похороны!

– Не надо кричать, Дженни. – Марина Аркадьевна была явно недовольна моим тоном, но это не имело значения. – И никаких похорон мы не устраивали. Если тебе нужны подробности, то Лизу кремировали. Где, по-твоему, я должна была взять участок на кладбище? Это слишком большие расходы, и в данном случае в них совершенно не было смысла.

– Но… – Горло перехватило, и я потеряла способность говорить.

– Если ты не забыла, то у Лизы есть родственники в Анапе. Да, они не слишком красиво с ней поступили, лишили ее жилья, но это было много лет назад. Я позвонила им и объяснила ситуацию. И они взялись честно выполнить свой долг. Людям всегда нужно давать второй шанс, Дженни. И урна с прахом отправилась в Анапу. Оказалось, это довольно просто устроить. Кстати, последнее время Лиза часто вспоминала свое детство, так что все правильно. Прах развеют именно на ее родине, о чем тут сожалеть?

О, мне было о чем сожалеть!

– У нее же остались вещи…

– Мы, конечно, сразу все выбросили. Дженни, не нужно драматизировать. Лиза была внимательным и добросовестным человеком, и она, несомненно, уже в раю. А нам срочно требовалась другая помощница по хозяйству, и мы нашли ее довольно быстро по рекомендации. Она тоже приезжая, и комнату пришлось освобождать в спешном порядке. Считаю, нам повезло, многие месяцами ищут хорошую и надежную прислугу, а тут – работящая женщина с отличными рекомендациями от знакомых!

Я медленно отошла от окна, сняла тапочки, будто звук шагов мог нарушить покой Лизы, и раскачиваясь пошла к столу. Зачем? Я не знала и поэтому свернула к кровати. А в ухо все влетал и влетал неприятный голос Марины Аркадьевны.

– …да и вещей у нее было немного. Хорошо, что ее не парализовало, это Господь нам помог…

«Вам вообще не стоит упоминать Господа…»

Остановившись около кровати, я замерла. Показалось, будто стало темно, хотя по-прежнему горела настольная лампа и одна лампочка люстры.

«Может, включить и остальные лампы?..»

В голове закрутились пустые и нелепые мысли, ноги ослабли, а в груди стало печь, будто там кто-то пытается разжечь огонь. Да, пытается, но пока еще не получается.

– …все произошло мгновенно, никто ничего толком и не понял сначала. Если у тебя больше вопросов нет, я пойду в ванную. Мне завтра рано вставать.

– Больше вопросов нет, – прошептала я в трубку, прервала разговор и положила мобильник на тумбочку.

До двенадцати ночи я ходила по комнате и разговаривала с Лизой. Я вспоминала песни, которые она пела мне в детстве, и обещала, что никогда ее не забуду. Тапочки так и лежали у окна. Иногда я на них смотрела и почти каждый раз мне казалось, что сейчас они оживут и двинутся в мою сторону.

Когда стало жарко, я вытащила из шкафа все и отыскала тонкую летнюю ночную рубашку и переоделась. Ткань касалась кожи и холодила ее, но я все равно мучилась, ложилась, накрывалась, а потом откидывала одеяло.

И я все же включила все лампы, потому что в комнате не переставало темнеть, и уже казалось, что на улице светлее, чем в доме. На небе появилась Большая Медведица, и я рассказала ей, как тяжело расставаться с человеком навсегда. Хотя это ей было известно и так, я делилась с ней болью много раз…

– Мама, ты же встретишь там Лизу?.. Папа, это моя няня написала то письмо… Слышишь, папа?

Я боялась закрыть глаза, я точно знала, что этой ночью оживут все мыслимые и немыслимые кошмары. Я уже видела тени, скользящие по стенам, заполняющие углы и терпеливо ждущие моего окончательного бессилия.

Они подступали ко мне… И чувствовался запах дыма… Наверное, такой запах витает в воздухе, когда падает и взрывается самолет…

Вскочив с кровати, я вновь заходила по комнате, пытаясь справиться с видениями, окружившими меня. Сердце болело и рыдало, а в глазах отчего-то слез не было. А я бы заплакала – сильно и безудержно, но не получалось.

Тени дернулись и медленно поплыли по кругу.

«Дженни, еще один крик, и я начну спать вместе с тобой. Исключительно для того, чтобы старательно и вовремя ловить все падающие самолеты. Вопросы или возражения имеются?»

– Нет, – я покачала головой, обняла себя за плечи и продолжила путь по комнате. – Мама, папа, Павел, Лиза… – слетало с губ, и неведомое эхо уносило слова к потолку. – Лиза, миленькая, спасибо тебе за все…

На улице мигнул фонарь, и я вздрогнула. Тени запрыгали и заволновались, и теперь стало холодно так, что ледяными стали кончики пальцев и нос. Но я не могла себя заставить что-то надеть.

«Исключительно для того, чтобы старательно и вовремя ловить все падающие самолеты…»

Я не поняла, как очутилась около лестницы, но потом, наоборот, каждый шаг был осознанным и ясным. Будто я следовала по единственно верному маршруту, дарующему спасение.

В полумраке гостиной я ускорила шаг. Здесь не было теней, но они могли появиться в любую секунду. А вот запах дыма не отпускал, от него уже першило в горле. И скрежет… далекий скрежет царапал слух…

Остановившись около комнаты Егора, я сделала заведомо провальную попытку унять дрожь. А потом коснулась ручки двери.

И замок щелкнул, оповещая хозяина комнаты о том, что у него гость.

Слабый свет бра будто разделял комнату на две части, и я устремилась на ту, которая обещала избавление от кошмаров. Сердце колотилось бешено, однако я ничем не могла ему помочь…

Егор лежал на широкой кровати лицом ко мне и читал книгу. Одеяло закрывало ноги и бедра, выше одежды не наблюдалось. Наверное, он собирался в ближайшее время спать. Сколько на часах? Два или три ночи?

Оторвав взгляд от книги, Егор посмотрел на меня выжидающе, не шевелясь. Но я заметила, как напряглись его шея, плечо, рука… А вот лицо осталось спокойным.

– Мне страшно, – прошептала я. – Мне очень страшно.

– И ты полагаешь, что рядом со мной