далеком плену. Вот посоветуй мне, как при таком положении убедить тебя в правоте коммунистов. Но я уверен: вернется твой сын целым и невредимым домой, отойдет твое сердце, и ты сама поймешь, на чьей стороне правда. Твоя семья — из низов, как и я, как другие бедняки, и сейчас твоим детям и будущим внукам открыты все дороги…

Они переходят в комнату. Теперь кухня темнеет, а комната освещается.

Х а й н а л к а. Эрвин, расскажи мне о любви своей игрой.

Эрвин с большим чувством, негромко, очень красиво, ведет на саксофоне мелодию шлягера «Короткая остановка»{129}.

Т р у б а ч (Эстер, тихо). Я стану знаменитым музыкантом, мою трубу узнает весь мир. Будем с тобой ходить на приемы, я в смокинге, ты в серебряных туфлях, в белоснежном вечернем платье, с драгоценностями… (Говоря, он легкой усмешкой дает понять, что все это лишь мечта, игра и дурачество, но тем не менее в нем есть что-то трогательное.)

Хайналка слушает Эрвина. Эстер целует трубача.

Х а й н а л к а (Эрвину). Правда ведь, что бы ни случилось, где бы ты ни играл, своей музыкой ты всегда будешь рассказывать о любви ко мне?

Один из парней начинает играть в сумасшедшем ритме, остальные подхватывают.

Эстер с Хайналкой танцуют.

М а р и я  П е к (с Шерешем и Хабетлером смотрит на них). Яни…

Снаружи раздается невообразимый шум, обрывки разговоров. В дверях в телогрейке стоит  Я н и. Все  ж и л ь ц ы  дома столпились позади него. Возгласы в кухне и коридоре заглушают бешеный ритм музыки, и кажется, что девушки танцуют сами по себе, без сопровождения. Музыканты опускают инструменты.

Э с т е р (теперь замечает Яни). Яни!

С Хайналкой подбегают к Яни, обе целуют его.

Х а б е т л е р (смеется, плачет, суетится вокруг Яни, приносит бутыль, наливает, чокается со всеми). За здоровье моего дорогого сына.

Ш а н д о р  Ш е р е ш (протягивает руку Яни). Шандор Шереш. Рад, что мы познакомились. Я очень ждал тебя, сынок. Сейчас у нас столько дел — все строить заново, каждые рабочие руки на счету!

Х а б е т л е р. Премного благодарен, что вы так тепло отнеслись к возвращению моего дорогого сына и радуетесь нашему огромному счастью. Я поднимаю бокал за моего единственного сына.

Ш а н д о р  Ш е р е ш. Далеко ты был?

Я н и. У Охотского моря.

М а р и я  П е к. Накрывайте, девочки! Дорогим гостям пора и честь знать.

Все, кроме членов семьи, уходят, девушки ставят еду на застеленный чистой скатертью стол, рассаживаются, взволнованно ждут.

(Поднимает взгляд на Яни.) Като Рейх и ребенок погибли. Девочку звали Марией.

Х а б е т л е р (захмелевший, сокрушенно качает головой). Ох, как же их жалко! И отца ее я любил, очень порядочные, достойные были люди.

Х а й н а л к а (расплакалась). Папочка, молчите! Да замолчите же вы!

Я н и. Разберите мне постель, мама. Устал я. (Проходит вперед, к тому месту, где они прощались с Като Рейх. Плачет.)

Доносится крик старьевщика. Сцена погружается в темноту.

П и с а т е л ь. На другой день девочки купили Яни костюм, рубашку, галстук, ботинки. Через несколько дней он начал токарничать на Металлообрабатывающем в Андялфёльде{130}. По воскресеньям ходил на футбольные матчи, вечером читал спортивную газету. Иногда подряжался делать ремонт квартир у знакомых, в одиночку таскал ведра, стремянку. Весь свой заработок до последнего филлера он отдавал матери.

Картина третья

Квартира Хабетлеров.

М а р и я  П е к. По мне, сынок, трепись сколько влезет. Как бы какой чин повыше урвать, вот что тебе душу точит.

И ш т в а н  Х и р е ш. Все равно я не позволю, чтобы моя Агата играла с ублюдком этой Юли Челе!

М а р и я  П е к. А сам-то ты что о себе воображаешь, кто ты такой? Такое же ничтожество, как и всякий другой!

Я н и. Зря кричите, мама, вы не правы! Юли Челе — подлая стерва, воровка, она кончит тюрьмой, и девчонка ее будет не лучше.

М а р и я  П е к. Заткнись, не то поколочу!

Я н и. Всех бы вам только колотить!

Входит  Ю л и  Ч е л е.

А я как раз о тебе говорил. Какая ты все-таки погань! Тащишь с шоколадной фабрики, как сорока. А надоест работать, чуть подмешай соли в кофе — и готово, сильное сердцебиение. Получай пособие по болезни да спекулируй на барахолке у Телеки{131}.

Ю л и  Ч е л е. Ну и что? Ведь не из твоего кармана пособие.

М а р и я  П е к (дает яблоко Юли Челе). Возьми ребенку.

Э р в и н (отводит Хайналку в сторону, тихо). Весной мне призываться в армию.

Х а й н а л к а. Я каждую неделю буду писать тебе, что люблю до гроба.

Э с т е р. Мама, можно нам пойти в кафе?

Я н и. В эспрессо! За каким чертом вас туда носит, в эти кафе?

Х а й н а л к а. Просто так, посидеть.

Я н и (орет). Посидеть! Посидеть!

М а р и я  П е к (смеется). Чего прицепился к девочкам? Лучше бы сам сходил с ними!

Х а й н а л к а. Пожалуйста! Пойдем с нами!

Я н и (взглядывает на нее). Я? Туда? Я?

Х а й н а л к а  меряет Яни взглядом, уходит с  Э с т е р  и  Э р в и н о м.

(Страстно.) Каждый день они являются домой за полночь! Ошиваются с жуликами, курят, тянут шоколадный ликер! Не дело это! Никуда не годится!

М а р и я  П е к. Не мели языком, дурень.

Я н и. Ладно, слыхали уже. У вас все скоты или дурни.

Сцена темнеет.

П и с а т е л ь. Саксофониста Эрвина осенью призвали в армию. Хайналка сдержала слово, каждую неделю писала ему, что будет любить до гроба. После отъезда Эрвина компания распалась, кончились ежедневные сборища на квартире Хабетлеров. Обе девушки по вечерам отправлялись в кафе «Юность».

Картина четвертая

Кафе. Х а й н а л к а  танцует с  М и к л о ш е м  С у х о й, на столике перед  Э с т е р  и  З е н т а и  пустые рюмки из-под коньяка.

З е н т а и. С тех пор как мы с женой живем врозь, я много читаю.

Э с т е р. Вы так рано женились и уже развелись?

З е н т а и (молчит какое-то время). Книги — хорошие друзья. Зачастую они остаются со мной до рассвета.

Э с т е р. И давно вы живете один?

З е н т а и. С тех пор как появился на свет.

Э с т е р. А ваши родители?

З е н т а и (улыбается). Ходят слухи, что мать покончила самоубийством. Мачеха была хороша собой. Потихоньку от всех пила ром. Однажды она сама пришла ко мне в комнату в чем мать родила и принялась целовать.

Э с т е р. А ваш отец?

Еще до того как Эстер задала вопрос, какой-то  п о ж и л о й  ч е л о в е к  подошел к их столику.

З е н т а и (улыбается). Вот мой отец.

З е н т а и - с т а р ш и й (целует руку Эстер). Так ты — невеста моего сына? (Зентаи, с одобрением.) Сказать по правде, не ожидал от тебя. Смеются.

Хайналка с Миклошем Сухой подходят к столу, знакомятся.

З е н т а и - с т а р ш и й (целует руку Хайналке). Одна краше другой. (Машет кельнеру.) Шампанского!

К е л ь н е р (с большим почтением, как старому клиенту). Несу, господин инспектор.

З е н т а и - с т а р ш и й. Прошу прощения, я сейчас вернусь. (Уходит.)

Э с т е р (смотрит