— Что вы стоите, как деревья в лесу? Неужели приросли корнями к земле? Вы, что же не видите, что она делает?

Но ни один из ребят не спешил помочь Деяну, кроме Бажана. Спохватившись он подбежал к нему и встал перед ним, выставив руки вперёд и взглянул на девочку.

— Прекрати сейчас же!

— Но, хозяин… — собиралась было возразить Ниарина, но Бажан не сдвинулся ни на шаг и ни один мускул на его лице не дрогнул. — Но, хозяин, он не позволил мне поделиться с вами моими воспоминаниями! Он паршивый волшебник!

"Ого! Вот это она знает фразочки?" — одновременно пронеслось в голове у всех мальчиков.

— Ты же юная госпожа, так почему так ругаешься? — спросил Адрастас, подойдя поближе к Бажану. Он не хотел помогать Деяну, но когда Бажан решил встать на его защиту, то юному эльфу пришлось сделать тоже самое.

— Когда это касается таких бестолковых волшебников, как он, то это не считается ругательством.

— И чем же это тогда считается? — улыбнувшись, спросил Зариан. Его позабавило, что эта малышка была так уверена в собственных словах и не собиралась отступать.

— Правдой.

— Эй! Да кто ты такая хоть? К какой расе ты принадлежишь? Какая у тебя семья? Почему ты такая бестолковая? — вопрос за вопросом обрушивал на девочку Деян, но вопреки ожиданиям мальчика, она ни сколько не растерялась.

— Вышел бы сначала из-за спины моего хозяина, а потом бы уже что-то там говорил, хотя твой голос настолько неприятный, что даже краем уха его неприятно слышать.

— Да, ты!! — воскликнул Деян и уже собирался было пойти к Ниарине, но Бажан остановил его.

— Нет, не надо. Она ещё ребенок.

— Да какой она ребенок? Вирлион, ты хоть слышал, что она говорит? Или что, если это говорят не тебе, то тогда ты будешь защищать, а как тебе скажут, то тогда ты будешь как-то реагировать? Да?

— Я не говорил этого, — спокойно ответил Бажан. — Но давайте сначала всё спокойно обсудим. Тебя это тоже касается, — взглянул Бажан на Ниарину, но та лишь недовольно закатила глаза.

— Вот и решили всё, — словно поддакивая, произнес Адрастас.

Когда они уселись на земле, приготовившись слушать, Лин заметил, как вода в озере вновь стала такой же, какой была, когда они только пришли и что дна снова не было видно ни на ро. А это значит, что эта неизвестная девочка могла управлять водой, что могло означать лишь одно — она должна быть русалкой. Но Лин не спешил говорить это потому, что не до конца был уверен в подобном, ведь его соклассники правильно заметили, что от нее не исходило ауры ни одной из рас, а значит всё становилось непонятно. Так, что единственное, что сейчас оставалось — это дожидаться рассказа Ниарины.

— Расскажи же кто ты именно такая и почему называешь меня своим хозяином? — попросил Бажан. Он не хотел, чтобы лишь недавняя ситуация вновь повторилась, потому, что он уже слишком устал от характера Деяна и хотел ударить его, но сейчас так поступать было нельзя. Да и что уж говорить, ведь в глубине души он не мог согласиться, что Ниарина права, говоря такие вещи о неизвестном ей волшебнике.

Вот только ли, в самом деле, он был для нее неизвестным.

— Хозяин, вы же уже встречали Мариона, ведь так?

— Ты…ты знаешь его? — изогнул брови от удивления Бажан.

— Ещё бы мне не знать его. Он же мой друг и наша дружба длится уже более десяти веков.

— Ты хочешь сказать, что ты не ребенок? Как же это? Ты же выглядишь, словно тебе не больше семи, — Адрастас даже немного наклонился вперёд всем телом. Уж слишком ему было любопытно.

— Я родилась в пятьсот двадцатом году, при правлении Его Величества Ариадна. В те времена королевства ещё не были объединены полностью в одно, но до этого момента оставалось уже совсем не долго. Моя семья была богата и влиятельна при дворе королевства Жемчужина, но когда началось полное завоевание королевства, от моей семьи отвернулись многие потому, что мы поддержали не нашего короля, а короля Ариадна.

— А, теперь я понимаю почему в твоей речи слышится акцент. Ты же из расы русалок, — произнес Деян.

— И что же произошло потом?

— Потом, хозяин, произошло то, к чему никто и ни когда не будет готов. Мою семью убили на моих же глазах, а их жемчужины сожгли, не оставив от них ни малейшего воспоминания, — и вновь девочка начала плакать. Но казалось в этот раз это были не слезы радости от долгожданной встречи, а слезы настоящей и терзающей душу боли.

— Если всю твою семью убили у тебя на глазах, то почему не убили тебя?

— Потому, что меня оставили в живых лишь по одной причине.

— И по какой же? — вновь спросил Лин.

— Чтобы остальные увидели, что ждёт их если они перейдут на сторону волшебников и не поддержат политику нашего короля русалок.

— Это слишком жестоко. Неужели вы были не вправе выбирать за кого быть?

— Нет! У нас никогда не было выбора. Но стоило о нем хотя бы помечтать, то исход подобного вольного действия был лишь один — смерть.

— Ты сказала, что жемчужины твоих близких сожгли. Что за жемчужины?

— Хозяин, неужели вы не помните даже столь очевидных вещей?

— Вот-вот, Вирлион, — тихо усмехнулся Деян, вновь не контролируя себя, но заметив взгляд Бажана, сделал серьезное выражение лица. — Но правда, как ты можешь не знать такие очевидные вещи? Твои родители хоть чему-то тебя учили?

— Да!

— Что-то не очень заметно. Ладно, ты расскажешь или я? — этот вопрос был адресован Ниарине, но девочка никак не стала отвечать на него, а даже специально показательно хмыкнула и отвернулась.

"Какая же ты заноза!" — подумал Деян, а сам, между тем продолжил:

— Жемчужины у русалок, что у нас браслеты, а у эльфов цветы. Это тоже самое.

— Тоже самое?

— Да. Это то, что остаётся после смерти, когда тело рассеивается. После смерти волшебников остаются браслеты. После смерти эльфов остаются цветы. А после смерти русалок остаются жемчужины. Это же одна из главных причин почему, когда-то существовавшее королевство русалок носило когда-то такое же название. Или я не прав? — вновь спросил Деян у Ниарины, но та не ответила и слова, а лишь едва заметно кивнула.

"Мелкая заноза!" — вновь подумал Деян, а между тем продолжал:

— Так вот, когда русалка умирает, ее тело рассеивается, а всё, что остаётся от него — это крохотная жемчужина, которую родственники должны хранить, чтобы души их родных покоились спокойно в Царстве Покоя.

— В