– Вот так вот, – желчно сказал Лань Дзинь. – Уедут они скоро. Срочные дела у них. Как же. Как низко пала светская власть. Всюду ложь. Я бы даже сказал – враньё.

И удалился, в сердцах громко хлопнув дверью.

– Знаете что? – сказал Янданцэбэг Первый, загадочно улыбаясь.

– Что? – сказала Мерседес, улыбаясь не менее загадочно.

– Я решил строить дом, – сказал Янданцэбэг Первый, продолжая загадочно улыбаться. Но теперь в этой улыбке заиграли новые оттенки. Что-то вроде обещания пополам с ожиданием. Мерседес же почувствовала себя обманутой. Её можно понять. Когда вы тринадцать часов подряд, с перерывом на короткий летний сон, непрерывно общаетесь с мужчиной, и мужчина этот вольно или невольно даёт вам понять, что вы ему нравитесь, от него ждёшь несколько другого предложения. Тем не менее тренированная годами выдержка не подвела – Бритва ответила, лишь сталь тихонько звякнула в её голосе:

– Очень рада за вас.

Император растерялся. До сих пор всё шло хорошо, во всяком случае, в рамках ожидаемого. И вдруг из чрезвычайно приятной ситуация превратилась в практически невыносимую. В самом деле, когда вы оказываете девушке знаки внимания, и девушка благосклонно их принимает, вы вправе ожидать, что на ваше официальное предложение воспоследует более теплая реакция.***

(***В Алхиндэ Бэхаа мужчина строит дом только в том случае, если он обзавёлся семьёй. Стало быть, императорское «Я решил строить дом» эквивалентно возлеморскому «Выходи за меня замуж». – Прим. сост. хроник. – Занятно. – Прим. переводчика).

Извиним обоих. Мерседес была не знакома с обычаями Алхиндэ, а император не знал, что Мерседес не знакома с обычаями его родины.

Классический пример недопонимания.

Или плохого знания императорами реальной жизни. Можете выбрать.

Одним словом, наступила неловкая пауза. И порушила её Мерседес, вдруг отчётливо ощутившая себя Бритвой Дакаска. Здесь весьма кстати на ум ей пришёл образ Микки с’Пелейна, весьма облагородившийся и обретший неслыханную привлекательность под влиянием самых последних обстоятельств.

– Ну что ж, – сказала она, – простите, что злоупотребила вашим гостеприимством, Ваша Великость. Мне пора.

И она пошла прочь по булыжному двору, лёгкая и неестественно прямая.

– Дур-ра, – прошептала она, яростно кусая губы. Затем остановилась, развернулась резко – у Императора, смотревшего на Мерседес взглядом изумленно-встревоженным, неровно стукнуло сердце; и крикнула пронзительно:

– Седлай! Мы уходим!

И двор монастыря начал наполняться Чёрными рыцарями, так словно всё это время они только и делали, что ждали этой команды.

Впрочем, возможно, так оно и было.

Реки в Алхиндэ Бэхаа неторопливы. Правда, они не очень широки с точки зрения континентального жителя, но алхиндцев они вполне устраивают. Отчасти от того, что реки эти и в самом деле по-своему живописны, но в основном оттого, что узкоглазым жителям Алхиндэ Бэхаа просто не с чем сравнивать. Так сказать, за неимением гербовой пишем на простой.

Хромой Сома же со товарищи, точнее со товарки, река, по которой они в данный момент плыли, удовлетворяла полностью, поскольку с каждой минутой приближала их к цели, при этом с комфортом большим, чем в конном путешествии. Бэйб, Бойб и Буйб этот восторг не разделяли. Их в речном путешествии раздражало многое, если не всё. Так, к примеру, их раздражала ограниченность пространства, на котором можно было бы гулять, раздражала необходимость есть только то, что дают, раздражала вода вокруг, к которой с поры морского путешествия они относились с известной долей недоверия.

Теперь пора рассказать о том, какое средство используют наши герои в своём путешествии и как они на этом средстве оказались. Здесь составители хроник сталкиваются с определённым затруднением, поскольку прекрасно осознают, что для лодки описываемое плавсредство (примерно пятнадцать шагов в длину), пожалуй, великовато. В то же время кораблём назвать это сооружение тоже не совсем правомерно. Для простоты давайте назовём это плавсредство большой плоскодонкой.

Проверьте себя.

Большая плоскодонка. Встала ли при этих словах пред вашим взором нескладная посудина с невысокими бортами и плоским дном, по бортам которой с крепкими шестами в руках стоят крепкие и смуглые узкоглазые люди?

Если встала, то всё в порядке, и мы можем продолжать дальше.

На посудине же сей наши герои оказались очень просто.

Когда закончился финальный поединок борцовского турнира Праздника летнего солнцестояния, стало ясно, что это совсем не то, чего ждали люди.

Над ставкой воцарилась атмосфера какого-то бессвязного уныния. Каждый северянин испытывал не совсем ясное желание – что-то вроде неловкости пополам с неудовлетворением. Одним словом, всем хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось. Особенно этого хотел Буд Бор, укрывавшийся в одной из юрт своего рода и переживавший поражение так, как не переживал ни разу ни до, ни после. Для истории считаем важным отметить, что все следующие турниры Праздников Солнцестояния он выигрывал в течение двенадцати лет подряд как в родном Северном, так и в Южном уделе, а также на Всеалхиндских играх, которые проводятся раз в четыре года, и ушёл с борцовской травы непобеждённый, в самом зените славы и величия – так закалило его это досадное со всех сторон поражение. Но вернёмся в ставку.

Оркестр как-то без энтузиазма сыграл мелодию, которая при других обстоятельствах вполне могла бы показаться торжественной. Под эти душераздирающие звуки Урагана Ортаска подвели к управителю Северного удела. Звали его, кстати сказать, Хабарэ-ноён.

Хабарэ-ноён оглядел победителя и тяжко вздохнул.

«Желание победителя – закон», – с кислой миной сказал Хабарэ-ноён. Здесь, наверное, нужно дать небольшое пояснение – читатель уже знаком с этим человеком. В предыдущих главах он фигурировал как представительный мужчина, а также – главный судья соревнований. Аманда и Белинда при этих словах встрепенулись, и даже попытались предстать под светлы очи Хабарэ-ноёна, но по причине отдалённости ничего сделать не успели. А маг, памятуя о том, что дело прежде всего, высказал пожелание двинуться в путь. И пожелание это было исполнено с поспешностью почти неприличной. Возможно, вид победителя турнира борцов был традиционно северянам неприятен, возможно, здесь кроется какая-то тайна иного рода, или же обычная зависть к тому, кто добился успеха слишком легко, но ранним утром дня следующего экспедиция южан была погружена на большую плоскодонку и покинула ставку северян, а конный состав с частью людей отправили к Алчатаю сухопутным путём.

Обстановка была весьма умиротворяющей. Мерно плескала за бортом вода, степенно проплывали однообразные в своей плоскости степные пейзажи, изредка разнообразившиеся то стадом сайгаков, то тарбаганом, любопытствующим столбиком взиравшего на окрестности. Говоря строго, было немного скучновато. Хромой Сом однако этому настроению не поддался. Мага второй руки тридцатой волны по мере приближения экспедиции к цели своего путешествия эта