Взгляд на юг – Бельгия и Франция. Там, однако, охотиться за людьми Эйхману с подручными стало труднее. В обеих странах реальная власть была в руках генералов вермахта, и никто бы не поручился, что они не будут противиться программе ликвидации. К счастью для французских и бельгийских евреев, здесь не было такой ситуации, как на Балканах, где партизанская война озлобила военных и превратила их в решительных сторонников «Окончательного решения». Например, в Сербии война с партизанами была настолько жестокой, что ликвидаторы со спокойной душой отдали 20 тысяч сербских евреев, взятых заложниками, военным на расстрел. Солдаты ведь делают то, что им скажут. 2 октября 1942 года моторизованная колонна немецкой пехотной дивизии попала в засаду, после чего командующий немецкими войсками в Сербии генерал Бёме велел в качестве возмездия расстрелять 2 тысячи евреев. К концу месяца цифра выросла до 5 тысяч – все были ликвидированы вермахтом. Однако военные не пожелали казнить оставшиеся 15 тысяч. Это были дети и женщины, и как пояснил глава гражданской администрации доктор Турнер, «брать в заложники женщин и детей – против принципов немецкого солдата». Газовые фургоны-душегубки РСХА доделали остальное. Так что едва ли в Сербии уцелел хоть один еврей.

Немецкие генералы в Греции тоже были в хороших отношениях с сотрудниками РСХА. Генерал-лейтенант фон Кренцки, командующий войсками в германской оккупационной зоне (Салоники – острова Эгейского моря), начал с того, что отправил 7 тысяч евреев рыть окопы. Всего в немецкой зоне было 55 тысяч евреев. В начале 1943 года в Грецию прибыли посланцы Эйхмана – организовать их отправку в Освенцим, и военные власти старательно помогали. Армия использовалась, чтобы очистить гетто в Салониках, евреев вывозили на северо-восток поездами вермахта, и «адмирал Эгейский» предоставил плавсредства – забрать оставшихся евреев с островов и также переправить в газовые камеры.

В Западной Европе генералы отличались от своих товарищей на Балканах. Главнокомандующий немецкими войсками в Бельгии и Северной Франции генерал фон Фалькенхаузен до своего ареста в июле 1944 года постоянно сопротивлялся вмешательству полиции. Бельгия стала первой страной, где темпы ликвидации евреев снизились. Из 52 тысяч евреев, живших в Бельгии, было уничтожено 24 тысячи, но неизвестны случаи, когда был бы отправлен в лагерь смерти хоть один еврей, имевший бельгийское гражданство. Генерал фон Штюльпнагель, военный губернатор Франции, также не желал помогать в выполнении программы уничтожения штандартенфюреру Кнохену, командующему силами полиции безопасности во Франции. Правда, Штюльпнагель едва ли мог спасти французских евреев от участи их соплеменников на Балканах, если бы сами французы не были решительно настроены защитить их от головорезов Кнохена. Даже марионеточное правительство в Виши не желало способствовать «Окончательному решению». Хотя премьер Пьер Лаваль еще не знал, что истинной целью «переселения» евреев на Восток было убийство, он умело чинил препятствия охотникам за людьми. Ему, конечно, пришлось пойти на уступки – в крайнем случае он готов был пожертвовать евреями без гражданства, но не желал ни при каких обстоятельствах отдавать французских граждан еврейского происхождения. 6 июля 1942 года представитель Эйхмана в Париже Даннеке послал в Берлин триумфальную депешу, что французское правительство готово выдать евреев без гражданства. Правда, торжество было недолгим: в Париже действительно похватали 12 тысяч евреев и отправили на Восток, а вот в провинции вагоны Эйхмана стояли пустыми. Полиция безопасности была вынуждена полагаться на французскую жандармерию, и французы, таким образом, могли саботировать программу Эйхмана. Например, в Бордо в середине июля после большой операции по выявлению евреев без гражданства жандармы задержали только 150 человек. Узнав об этом, Эйхман устроил страшный нагоняй группе Даннеке. При сем присутствовал оберштурмфюрер Ротке; он записал: «Такого с ним еще не случалось. Дело действительно постыдное. Должно быть, ему пришлось решать, стоит ли вообще что-то предпринимать во Франции в дальнейшем».

Но через полгода Эйхман увидел возможность отыграться. В ноябре 1942 года союзники высадились во французской Северной Африке, после чего немцы вошли в неоккупированную зону Франции. Последние остатки французской автономии прекратили свое существование, и эйхмановские охотники за людьми быстренько двинулись в Южную Францию. Здесь, однако, им преподала урок «презренная» итальянская армия, показавшая, что даже в период массовых убийств человечность и офицерская честь не потеряли своего значения.

Итальянцы заняли южную часть Франции, к востоку от Роны, и крикнули «Хальт!» немецкой истребительной программе. Они уже не раз отказывались от антиеврейских акций в оккупированных ими регионах (например, в Греции и Хорватии). Как заявил начальник итальянского Генерального штаба, «антиеврейские эксцессы несовместимы с честью итальянской армии» (подобное заявление было бы желательно услышать из уст немецкого генерала). Не счесть случаев, когда итальянские солдаты помогали евреям. Генерал Джелозо, командующий 2-й итальянской армией, не дал санкцию на ношение звезды Давида, а в Афинах выставил охрану у синагоги, чтобы не допустить агрессивных действий со стороны греческой антисемитской организации. В оккупированных немцами Салониках итальянское консульство спасло сотни евреев, предоставив им итальянское гражданство. Летом 1941 года итальянская военная часть под предлогом преследования партизан проникла во внутреннюю Хорватию, чтобы спасти группу евреев, которых намеревались уничтожить хорватские фашисты; последовал протест хорватского правительства, офицеров того подразделения отдали под трибунал, но приговорили только к нескольким дням ареста.

В своей новой оккупационной зоне во Франции итальянцы также останавливали любые действия против евреев. При помощи французской администрации немцы стали задерживать евреев, но итальянцы среагировали немедленно. Когда в феврале 1943 года начальник полиции Лиона поместил 300 евреев в лагерь интернированных для последующей отправки в Освенцим, итальянский генерал заставил освободить их. В начале марта французская жандармерия арестовала в итальянской зоне значительное число евреев, но итальянцы не дали увезти их в Германию. Войска окружили бараки жандармерии, где держали попавших в облаву, и не снимали осаду, пока всех не выпустили.

Кнохен жаловался, что «во Франции „Окончательное решение еврейского вопроса“, предписанное для всей Европы, сильно затруднено из-за позиции итальянской стороны». Он попросил главнокомандующего Западной группой войск как-то вразумить итальянцев, но получил от начальника штаба генерал-лейтенанта Блюментрита неожиданный ответ: «Если итальянское правительство придерживается других взглядов на этот вопрос, то главнокомандующий Западной группой не может принимать по нему решений».

Эйхман обратился за помощью к Риббентропу, а тот в свою очередь пожаловался Муссолини, что его генералы саботируют приказы союзников. Дуче, раздосадованный не на генералов, а на союзников, отправил на юг Франции главного полицейского инспектора Гвидо Лоспинозо, который, похоже, поставил себе основной целью избегать всяческих контактов с немцами. И Эйхман скоро выяснил, почему этот Лоспинозо привез с собой в качестве помощника президента Франко-итальянского банка Донати, который был доверенным лицом Ватикана, и они намеревались, при поддержке папского престола, тайно вывезти в Швейцарию 30 тысяч евреев, пока что имевших убежище в итальянской зоне. Реакция на такое открытие была очень сильной, тем более что Ротке заподозрил еврея в самом Донати. Ротке же спланировал похищение Донати и доставку его в Марсель, но тот успел своевременно улететь в Рим.