Фрэнсис будет епископом, повторял он про себя снова и снова. Если даже Де'Уннеро вернется с победой, принесет голову Полуночника и украденные камни и пригонит обратно сбежавших еретиков, ему можно будет найти другое применение; что ни говори, он не политик, а человек действия. Все продумано и осуществлено в точности так, как надо, отдельные части грандиозного плана встали на свои места, власть церкви возросла и будет становиться все сильнее, незаметно отбирая у короля одну часть его владений за другой. И в конце концов, как когда-то в славные, но давно прошедшие времена, в Хонсе-Бире вновь восторжествует теократия.

И начало всему будет положено здесь, в Палмарисе.

Люди в толпе и впрямь веселились искренне, от души надеясь что смогут вернуться к нормальной жизни, а тяжелые времена войны и послевоенной разрухи остались позади. Отец-настоятель видел это, что лишь усиливало удовольствие от всего происходящего.

В нескольких сотнях футов от него, прислонившись к скошенной крыше одного из самых высоких зданий и наблюдая за процессией, Пони тоже слушала приветственные крики. Она понимала, что простые люди готовы забыть о прошлом — не все, конечно, но очень, очень многие. Таких было вполне достаточно, чтобы ей пришлось распроститься с мечтой об организации какого бы то ни было сопротивления власти церкви. Они забудут об убийствах и несправедливости, а приходя в «Друга» и вспоминая Чиличанков, будут говорить «Какая жалость!» и «Вот не повезло!», ни словом не упоминая о жестокой расправе, взывающей к отмщению. Люди слишком устали от войны, от того, что за последние несколько месяцев их мир несколько раз перевернулся вверх тормашками. О том, что перед этим были годы мирной, спокойной жизни, никто уже и не вспоминает; как и о том, чьими усилиями она была достигнута. Сколько долгих лет аббат Добринион отдал аббатству Сент-Прешес и удовлетворению духовных нужд Палмариса? Сколько десятилетий — нет, столетий! — продолжалось милосердное правление семьи барона Бильдборо? Все пошло прахом в течение нескольких недель, и теперь простые люди мечтали лишь о спокойном и безопасном существовании.

И сейчас им казалось, что обеспечить его может один-единственный человек — отец-настоятель Маркворт.

От этой мысли в горле у Пони запершило, а руки задрожали от ярости. Закусив губу, она попыталась отключиться от раздававшихся со всех сторон приветственных криков.

Приветственные крики! Приветственные крики! Они были обращены к человеку, который преследовал Эвелина, пытал Грейвиса, Петтибву, Греди и в конце концов убил их! К человеку, приказавшему вытащить героя кентавра из недр горы Аида, заковать в цепи и бросить в темницу Санта-Мер-Абель! К человеку, по чьей вине погибли аббат Добринион и барон Бильдборо!

А теперь эти люди приветствовали его, и их крики ударами молота отдавались в сердце Пони, все дальше унося ее от осуществления мечты нанести ответный удар этому человеку и его насквозь прогнившей церкви. Надежды на мятеж умирали здесь, на улицах Палмариса, похороненные под громкими и радостными приветственными возгласами.

Крепко стиснув руку, Пони лишь в этот момент осознала, что сжимает в пальцах один из своих магических камней. Даже не глядя на него, она знала, что это такое. Магнетит, вот что, и вовсе не случайно именно его она выудила из сумки с камнями.

Пони перевела взгляд на человека в золоченой карете. Сейчас он находился гораздо ближе, всего в сотне шагов от нее.

Что такое сотня шагов для магнетита, направляемого несокрушимой волей прекрасно владеющего каменной магией человека?

— Чего молчишь, подзаборник? Разевай свой поганый рот и вопи во всю глотку! — приказал солдат, толкая того, кого принял за мальчишку-беспризорника.

Белли'мар Джуравиль стоически воспринял такое обращение, понимая, что он, как и остальные эльфы, здесь всего лишь сторонний зритель и не может совершать никаких действий, способных причинить кому бы то ни было вред. Он оглянулся на госпожу Дасслеронд, которая тоже могла вызвать нарекание со стороны солдата. Она подмигнула ему, давая понять, что нужно подыграть солдату.

Как только солдат подошел к ней, она начала выкрикивать приветствия в честь отца-настоятеля, и остальные эльфы вторили ей.

На самом же деле открывшееся взору госпожи зрелище заставляло ее сильно нервничать. Она хотела иметь дело с королем, если уж жизнь вынуждала иметь дело с кем-то из людей ради безопасности ее народа. Однако пышный прием, оказанный отцу-настоятелю, так умело и продуманно организованный, заставил ее понять, что этот опасный человек играет гораздо более важную роль в определении судьбы Палмариса да, возможно, и всего королевства в целом.

Госпожа Дасслеронд приветствовала его, и остальные эльфы делали то же самое. Удовлетворенный солдат пошел дальше, направляясь к следующему зрителю, который, как ему показалось, не проявлял должного энтузиазма.

— Я — убийца? — вслух спросила Пони, и ее лицо перекосилось от этой мысли.

Она была воином, в совершенстве владеющим би'нелле дасада и обученным обращению с магическими камнями; воином, который был всегда готов встретиться со своим врагом в открытой схватке, меч против меча или магия против магии. Именно так она в конечном счете и мечтала встретиться с Марквортом.

Но этому не бывать, с болью поняла она. Не будет ни мятежа, ни открытой схватки.

Протянув руку с камнем над краем крыши, она направила ее в сторону проезжавшей внизу кареты. Действуя почти импульсивно, оживила магию магнетита и погрузилась в нее. Тотчас же все металлические предметы засияли особенным блеском — мечи солдат, подковы лошадей, драгоценности и монеты зрителей.

Сузив фокус, Пони выделила сначала лишь металлические предметы кареты, а потом те, которые были на отце-настоятеле. Три кольца на руках, брошь, скрепляющая верхнюю часть коричневого одеяния. Да, вот эта брошь. Немного высоковато и слишком далеко от сердца, но рана все равно наверняка окажется очень серьезной, а для человека возраста Маркворта, возможно, и роковой.

Незаметно для самой Пони, ее рука скользила все ниже. Могла она вот так убить человека, любого человека? Неужели она и впрямь убийца? Этот человек беззащитен…

И тут Пони заметила что-то странное в ауре своего магнетита… что-то вроде отвращения, если это слово применимо к тому, что «чувствовал» мертвый камень. Она еще глубже погрузилась в магию… Вот оно! Кольцо на указательном пальце левой руки Маркворта. Кольцо с магнетитом. Конечно, отец-настоятель постарался защитить себя! Скорее всего, при нем были и другие предметы того же назначения — возможно, изумруд, создающий защитное поле для дерева точно так же, как магнетит делал это по отношению к металлу.

Пони с силой стиснула камень. Отец Маркворт отнюдь не был беззащитен, и именно этот факт придал ей сил.

— Думаешь, в твоей власти остановить это? — беспощадно прошептала она, сфокусировав все внимание на броши, думая лишь о том, чтобы удар попал в цель, поразил Маркворта в грудь.