– Вы хорошо спали? – спросила я, расправляясь с вафлей.

– Отлично, – кивнула психолог.

Вафельница забибикала, миссис Мейсон открыла ее и, с улыбкой глядя на готовую вафлю, переложила себе на тарелку.

Сдобрив вафлю арахисовым маслом и сиропом, она села напротив меня.

Откусив первый кусок, психолог замычала от удовольствия и прикрыла глаза.

– Приятно найти повод снова это попробовать. К вафлям с арахисовым маслом меня пристрастил Майло, еще в университете.

– Вы начали встречаться, когда учились в университете? – спросила я.

– Еще раньше, в старшей школе, – психолог разломила вафлю вилкой. – Влюбились друг в друга прямо здесь, в Дубовом ручье, – она помрачнела. – И здесь же разлюбили друг друга.

– Мне кажется, все сложнее. Тут мало на что можно отвлечься кроме работы. У нас здесь нет ни пляжа, ни гор, только горячий ветер постоянно обдувает летом, а зимой лицо обжигают порывы ледяного ветра.

Она тихо рассмеялась.

– Ты забыла про закаты, озера и футбол.

– Я ни разу не была на озере, – призналась я, отправляя в рот очередной кусок вафли.

– У Майло есть лодка. Когда потеплеет, мы обязательно восполним этот пробел в твоем образовании.

Я дернула плечом.

– Не знаю, где я тогда буду находиться.

– Ты будешь жить здесь до тех пор, пока не придет время уезжать в университет. Ты так и не сказала мне, куда собираешься поступать.

– Сейчас я не могу позволить себе оплатить учебу в университете.

– А как насчет стипендии? Ты же отличница, Кэтрин. Тебе не хватает всего двух баллов, чтобы попасть в список учеников-кандидатов читать прощальную речь на выпускном.

Я усмехнулась и уставилась на недоеденную вафлю.

– Что? – спросила миссис Мейсон.

– Просто это так странно – сидеть здесь вместе с вами, есть уже приготовленный завтрак и обсуждать нормальные вещи, когда все… ненормально.

– Через некоторое время ты привыкнешь.

– Не думаю, что мне стоит привыкать.

– Почему это?

– Мне кажется, это неправильно – жить без мамули.

– Ты не обязана жить без нее, Кэтрин, но нет ничего страшного в том, чтобы создать вокруг себя спокойную обстановку и провести остаток последнего года в школе в безопасности, – она нахмурилась и потерла лоб указательным пальцем. – Извини. Не хотела, чтобы это прозвучало как равнодушный диагноз.

– Нет, все в порядке. Я понимаю, что вы хотите сказать, но понимаю и то, что мамочка во мне нуждается. Даже после того как я закончу школу, мамочке по-прежнему будет нужна моя забота, вот почему университет пока под вопросом.

– Не говори так.

– Это не идеальная…

– Это не жизнь.

– Это не ее вина.

Миссис Мейсон вздохнула.

– Меня тревожит твоя готовность сдаться. У тебя вся жизнь впереди. Твоя мать дала тебе жизнь, но это не значит, что ты прикована к ней цепью до конца твоих дней.

– Я смотрю на это по-другому.

– Ты счастлива там? Такой жизни ты для себя хочешь?

– Конечно, нет, но разве человек всегда может выбирать? Вот у вас, например, был выбор?

Миссис Мейсон чуть не подавилась апельсиновым соком.

– Вы знаете, что жена ушла от тренера Пекэма из-за того, что он спал с Эмили Стоддард, да?

Миссис Мейсон стерла апельсиновый сок с подбородка.

– Слышала.

– Эмили закончила школу два года назад. Она бы никогда не призналась своим родителям или администрации школы, зато рассказала всем своим друзьям.

– Майло тоже так говорил.

Я откинулась на спинку стула и ехидно усмехнулась.

– Вы ведь ему не поверили, как не верите мне сейчас.

– Вообще-то, я почти уверена, что Брэд спал с Пресли до того, как она исчезла.

– Вы… Что?

– Я видела сообщения от нее в его мобильном телефоне. Весьма красочные сообщения. После этого я перестала с ним встречаться.

Я вытаращила на нее глаза.

– А вам не приходило в голову, что нужно поделиться этой информацией с полицией?

– Я…

– Они подозревают нас с Эллиоттом, а у вас есть причина полагать, что тренер по футболу состоял в отношениях с несовершеннолетней ученицей, которая к тому же недавно пропала?

– Он…

– Почему вы на него не заявили? – воскликнула я громче, чем собиралась.

– Кэтрин…

– Эллиотта могут арестовать в любую минуту, если родители Оуэна выдвинут обвинения, а вы…

– Кэтрин, я заявила. Я обо всем рассказала полиции. Брэда допросили и проверили на детекторе лжи. У него есть алиби. Он всю ночь провел здесь, у меня дома.

– Что? Вы же сказали…

– Что перестала с ним встречаться, после того как увидела те сообщения. Это правда. Брэд пришел ко мне, пытался уговорить вернуться к нему, а поняв, что этот номер у него не пройдет, умолял ничего не рассказывать директору Огастин. Он был пьян в стельку. Я позволила ему переночевать у меня на диване. Очень глупо с моей стороны.

Я закрыла лицо руками.

– Простите, что накричала на вас.

– Эй, – психолог коснулась моей руки, и я посмотрела на нее. Она улыбалась. – Все хорошо. Это ужасная ситуация, эмоционально тяжелая, стрессовая.

В дверь постучали, и миссис Мейсон выпрямилась, встала и, подойдя к двери, посмотрела в глазок.

– Ты рано встал, – заметила она, открывая дверь.

Вошел мистер Мейсон, неся большой бумажный пакет.

– Ной и Симона приедут сегодня вечером открывать подарки?

– Они каждый год приезжают.

Мистер Мейсон протянул жене пакет.

– Вот, привез еще немного.

– Майло, ты… не обязан это делать, – сказала миссис Мейсон.

Мистер Мейсон выглядел обиженным.

– Они ведь и мои племянник и племянница.

– Знаю. Я лишь имела в виду… – Она вздохнула. – Не знаю, что я имела в виду.

Мистер Мейсон отнес пакет под рождественскую елку, присел на корточки и стал выкладывать на пол подарки. Они были завернуты не так идеально и элегантно, как свертки, приготовленные миссис Мейсон, зато по ее лицу было видно: муж заработал несколько очков в ее глазах.

– Для Кэтрин я тоже привез несколько.

– О, Майло, – пробормотала миссис Мейсон, прижимая руки к груди.

Мистер Мейсон выдвинул фиолетовый сверток вперед и поставил его в центр, потом встал и посмотрел на миссис Мейсон.