как один, воспарили духом, гордо подняв головы. Цезарь торжествовал. Рейн приближался – его блеск уже радовал взор. Полководец подозвал горнистов и отдал приказ сыграть сигнал «копья к бою». Плотная туча железа вонзилась в массу воинов противника, не давая перестроиться. Между армиями образовался просвет, и Юлий отчаянно гнал своих воинов вперед, выкрикивая имена всех, кого знал лично. Услышав свое имя, каждый из бойцов расправлял плечи, словно стряхивая усталость.

– Баллисты и скорпионы – вперед! – распорядился полководец.

Посланные им люди бросились на помощь орудийным командам.

Совершенно неожиданно, без всякого видимого сигнала, германское войско накатилось на римлян в новой сокрушительной атаке. Тут же выстрелили луки-скорпионы, сбив с седел многих всадников и пронзив лошадей. Римляне понимали, что эта атака – последняя, и, не дожидаясь приказа, сомкнули ряды.

Длинные и широкие щиты сошлись, а скрывшиеся за ними воины приготовили к бою мечи. Устрашающий вид несущихся лошадей не вызвал паники. Атаку отбили, а массу всадников рассекли на отдельные группы.

Армия Ариовиста все ближе подходила к реке. Цезарь понимал, что без кавалерии – и своей, и галльской – противостоять вражеским атакам оказалось бы невозможно. Германцы продолжали непрерывные нападения на фланги, однако легионы упорно продвигались вперед, сметая на своем пути все преграды.

Скоро берега Рейна потемнели от фигур людей и лошадей – варвары пытались спастись от римских воинов, вступив в схватку с мощным течением. Однако широкая река не жалела никого, и те, кто не держался за гриву лошади, не могли с ней бороться и тонули. Юлий заметил несколько переполненных отчаявшимися варварами крошечных рыбачьих лодчонок. Вот одна перевернулась, и темные головы варваров быстро скрылись в стремительно несущейся воде.

На левом фланге отборный отряд сложил оружие и сдался легионам из Аримина, которые еще недавно атаковал сам. Десятый легион дошел до самого берега. Воины стояли у воды, глядя на тонущих врагов. Печальная картина растянулась от правого фланга до самого центра позиций. Те из легионеров, которые сумели сохранить копья, сейчас метали их в маячившие над водой головы, которые без малейшего звука скрывались из виду.

К противоположному берегу причалила лодка. Из нее выбрался сам царь Ариовист и упал на колени.

– Цирон! – позвал Цезарь.

Голос пронесся по рядам Десятого легиона, и через минуту подоспел еще не остывший от схватки мощный воин. Полководец подал ему копье и показал на скорчившуюся от ужаса фигуру врага:

– Сможешь его достать?

Цирон взвесил копье, словно прилаживаясь. Внимательно посмотрел на противоположный берег. Воины расступились в напряженном молчании.

– Быстрее, пока он не встал, – поторопил Юлий.

Цирон медленно отсчитал пять шагов назад, а потом разбежался и запустил копье в воздух. Десятый легион, застыв, наблюдал, как оружие взлетело над рекой и, описав дугу, устремилось вниз.

Ариовист поднялся, чтобы повернуться лицом к стоящим на противоположном берегу римлянам. Копья он не видел. Оно сбило царя с ног, пронзив на груди кожаные доспехи. Ариовист упал как подкошенный, и немногие оставшиеся в живых телохранители схватили бездыханное тело и утащили его в заросли деревьев.

Наступило потрясенное молчание, а через мгновение легион восторженно взревел. Цирон с широкой улыбкой победно воздел руку. Цезарь растроганно похлопал воина по плечу:

– Поистине геройский удар, Цирон. Клянусь богами, никогда не видел подобного. Да лучше, наверное, не смог бы метнуть и сам Геркулес.

Полководец присоединился к восторженному крику легионеров. Радость победы охватила всех. Азарт и веселье разгоняли кровь, заставляли бешено биться сердце, наполняли уставшие мышцы свежей силой.

– Доблестный Десятый! – набрав в легкие побольше воздуха, воскликнул полководец. – Братья! Есть ли в подлунном мире что-нибудь, недоступное вашим силам? Белиний, я видел, как ты сразил троих врагов кряду. Регул, ты сумел собрать центурию после гибели бедного Децидия. Надев плюмаж центуриона, ты окажешься достойным преемником.

Вот так, по одному, Цезарь выкликал имена своих воинов, восхваляя храбрость, искусство и преданность каждого. Он не пропустил ни единой детали битвы, и достойная оценка высокопочитаемого военачальника вдохновляла воинов на новые подвиги. Подошли бойцы других легионов. Их гордость и радость победы согрели сердце консула. Он постарался возвысить голос, чтобы слышали все.

– Неужели после этого боя осталось хоть что-то, недоступное нашим силам? – вопрошал он. В ответ раздавался громкий и дружный крик. – Мы сыновья Рима. Клянусь, эта земля непременно станет нашей! Каждый из вас, моих воинов, получит землю, золото и рабов, которые будут обрабатывать наделы. Вы станете новой римской знатью и будете пить вино, от сладости которого заплачет даже самый закаленный воин. Клянусь перед всеми и даю честное слово консула! Слово римлянина на земле Галлии! – Цезарь наклонился и поднял горсть пропитанной вражеской кровью земли. Протянул ее собравшимся легионерам. – Видите эту землю? Эту кровавую глину? Повторяю, она ваша! Она принадлежит гражданам моего города точно так же, как гонки на колесницах или рынки. Возьмите ее, подержите в руках. Чувствуете живое тепло?

С шутками и смехом легионеры наклонились и подняли по горсти земли, а полководец наблюдал за ними с высшим наслаждением, словно за любимыми детьми. Дети улыбнулись отцу, а он еще крепче сжал кулак, так что земля просочилась между пальцами тонкой струйкой.

– Я не хочу возвращаться домой, – шепотом, словно самому себе, признался Юлий Цезарь. – Это мое время. Это мой путь.

Глава 30

Плотно запахнув плащи, Таббик и Александрия подошли к запертой двери мастерской. В Риме стояли холода, и мостовые покрылись коркой грязного льда, отчего каждый шаг грозил опасностью. Александрия крепко держала Таббика под руку. Ей казалось, что так им обоим легче устоять на ногах. Охранники, как всегда, оглядывались по сторонам, а Таббик вставил ключ в замок и недовольно заворчал – замок тоже заледенел. Улицы заполнила обычная утренняя суета. Ежась от холода, рабочий люд Рима спешил в свои мастерские и лавочки. Кое-кто кивал Александрии как доброй знакомой.

– Замок замерз, – теперь уже вслух произнес Таббик, вытащил ключ и в сердцах стукнул кулаком по чеканной накладке на двери.

Александрия молча ждала, зябко потирая руки. Она прекрасно знала, что с советами сейчас лучше не лезть. Таббик, конечно, очень раздражителен и не прочь побрюзжать, но замок он сделал своими руками, а значит, если кому и удастся его отпереть, то только старому опытному мастеру. Поэтому Александрия просто ждала и, пытаясь не обращать внимания на холод, внимательно наблюдала, как Таббик достал из ящичка с ювелирными инструментами длинную тонкую иглу и покрутил в замке, расчищая лед. Это не помогло. Тогда мастер капнул на ключ немного масла и снова попытался его повернуть. Никакого результата. Оставалось одно – согревать