– Так вот. Восемьдесят сестерциев первого числа каждого месяца. А первый взнос – уже сегодня, к вечеру. Это всего лишь деловое соглашение, старый дурак. Сейчас будешь платить или нам зайти попозже, когда ты останешься здесь один?

Бандит снова подмигнул Александрии, и девушка с отвращением отступила еще на шаг.

– Нет, я заплачу прямо сейчас. А потом, когда ты уйдешь, позову легионеров и позабочусь, чтобы тебя прикончили.

Таббик засунул руку в карман плаща, и звон монет заставил бандитов улыбнуться. Вожак щелкнул языком.

– Нет, вот этого ты как раз и не сделаешь! – отрезал он. – Дело в том, что у меня есть друзья. Много друзей. Им не понравится, если меня вдруг потащат на Марсово поле и подставят под нож мясника. А если мои друзья рассердятся, то твои жена и дети переживут немало неприятных минут.

Говоря все это, вымогатель ловко, прямо на лету, поймал мешочек с монетами, быстро их пересчитал и засунул под грязную тунику как можно глубже. Взглянув на растерянные, потрясенные лица жертв, довольно хмыкнул и демонстративно плюнул на выложенный плиткой пол.

– Ну вот, так-то оно лучше, старик. Надеюсь, наши отношения будут складываться успешно. Увидимся ровно через месяц.

Широко распахнув дверь и впустив в мастерскую порыв холодного ветра, троица вывалилась на улицу и с хохотом испарилась в неярком свете утра. Тедий подошел, аккуратно закрыл ее и задвинул тяжелый засов. Таббик отвернулся от Александрии, не в силах вынести ее взгляд. Сейчас он действительно выглядел стариком. Бледный, с трясущимися руками, неуверенно положил молоток на скамейку. Потом взял метлу и зачем-то начал короткими резкими движениями подметать и без того чистый пол.

– Что будем делать? – решительно спросила Александрия.

Таббик молчал так долго, что у девушки сдали нервы. Захотелось прокричать вопрос в ухо мастеру и хотя бы этим нарушить молчание.

– А что мы можем сделать? – наконец медленно произнес тот. – В любом случае рисковать благополучием семьи я не могу.

– Но ведь можно закрыть мастерскую до тех пор, пока не переедем на новое место. Это в другом конце города. Там гораздо спокойнее, и все пойдет иначе.

Таббик безнадежно, почти отчаянно покачал головой:

– Нет, ничего не получится. Этот негодяй не оговаривал никаких условий. Работает мастерская или нет – в любом случае придется ему платить. Даже если не удастся продать ни одного изделия.

– Ну, значит, придется потерпеть всего лишь месяц. До тех пор, пока не переедем, – заметила девушка в надежде увидеть в каменном лице мастера хоть искру жизни.

Таббик ненавидел воров. Отдавать деньги, заработанные долгим тяжелым трудом, казалось невыносимо больно. Руки его тряслись даже сейчас, когда он изо всех сил сжимал ручку метлы. Наконец, словно собравшись с силами, он взглянул на девушку:

– Ничего не поделаешь, малышка. Неужели ты не понимаешь? Можно удивляться лишь тому, что они не появились раньше. Помнишь маленького Герания?

Александрия кивнула. Таббик назвал имя ювелира, работавшего еще дольше, чем он сам, и создававшего прекрасные золотые украшения.

– Так вот, он отказался платить, и они изуродовали ему правую руку. Молотком. Представляешь? Работать он больше не может, но им на это, естественно, наплевать. Главное, чтобы о судьбе несчастного узнали другие, такие как я, и из страха безропотно отдавали заработанное тяжким трудом. – Таббик замолчал и с такой силой сжал метлу, что она громко хрустнула. – Так что доставай-ка лучше инструменты, девочка. Сегодня нам предстоит закончить три заказа.

Голос звучал тускло, безжизненно, а сам Таббик словно и не собирался готовить мастерскую к открытию.

– У меня есть друзья, – негромко произнесла Александрия. – Юлий и Брут сейчас далеко, но я знакома и с Крассом. Так что вполне можно надавить на бандитов. В любом случае это лучше, чем сидеть и молча сносить издевательства.

Лицо Таббика вовсе не утратило мрачного выражения.

– Попробуй. Хуже не будет, – равнодушно ответил он.

Тедий со вздохом спрятал меч в ножны.

– Мне очень жаль, что так получилось. Простите, – печально произнес он.

– Не извиняйся, – успокоил мастер. – Этому наглому петуху не понравился твой воинственный вид, как бы он ни хорохорился.

– Почему же ты все-таки решил ему заплатить? – не могла успокоиться Александрия.

Таббик фыркнул:

– Да потому, что вот этот твой верный страж непременно убил бы наглеца, но пришли бы другие и дотла сожгли нашу мастерскую. Они не имеют права позволить победить хотя бы одному из нас, девочка. Ведь в таком случае остальные тут же прекратят платить. – Мастер повернулся к Тедию и положил сильную руку на плечо ветерана, не обращая ни малейшего внимания на его смущение. – Ты держался прекрасно, хотя на твоем месте я непременно нашел бы замену сыну. В этом деле нужен человек, способный убивать, понимаешь? Сейчас выпейте горячего и перекусите, прежде чем выходить на холод, а вечером непременно приходи. Понятно?

– Я приду, – коротко заверил Тедий, взглянув на красного от стыда сына.

Таббик пожал охраннику руку и кивнул, довольный полученным ответом.

– Ты хороший человек, – заключил он. – Вот только одного мужества здесь маловато.

Брут внимательно посмотрел на треснувшее стекло водяных часов. Несмотря на меховые перчатки, пальцы его онемели от холода. Единственное, чего он сейчас хотел, – это вернуться в казарму, укутаться и залечь, словно медведь в берлоге. Но необходимо было продолжать обычную, рутинную работу, которой так много в жизни легиона. Хотя люди страдали от холода, как от самого лютого врага, часовые все равно должны были сменяться точно по часам, в которых тонкая струйка воды перетекала из одного стеклянного сосуда в другой ровно за три часа. Брут тихо выругался: от прикосновения разбитое стекло развалилось и упало на снег. Центурион озадаченно потер заросший подбородок. Юлий считал, что на холоде бриться не надо, но Бруту совсем не нравилось, что уже через час пребывания на морозе дыхание замерзало и щетина превращалась в сосульки.

– Укрытия не помогают. Придется разводить костры. Небольшие, только чтобы вода не замерзала. Разрешаю для этого взять из запасов несколько поленьев. Огонь могут поддерживать сами часовые. Они наверняка обрадуются даже такому теплу. Скажи кузнецам, чтобы сделали железный кожух: необходимо защитить стекло и дерево от огня, а то вода просто выкипит.

– Обязательно. Спасибо, – с готовностью согласился начальник караула, довольный тем, что избежал выговора.

Брут же подумал, что тот должен был сам найти выход, а не лишать легион единственного надежного способа измерять время дежурства часовых.

Римские воины на своем опыте поняли, почему галлы решительно отказывались воевать зимой. Первый снег был настолько обильным и тяжелым, что проломил крыши казарм и превратил уютные дома в хаотичное смешение льда, снега и ветра.