Намеченный парад на Марсовом поле прошел успешно. Выстроенные на поле войска встретили императора громогласным «ура!».

Военный министр отметил, что императрица с великой княгиней Марией Павловной «в коляске a la Demon объезжала линии войск за государем».

После завтрака у принца Ольденбургского царь с супругой, несмотря на плывущие льдины, отправился на катере через Неву к Петропавловской крепости. В Петропавловском соборе императорская чета поклонилась могиле покойного Александра И.

Затем они вернулись на левый берег Невы и побывали во временной часовне, построенной на месте смертельного ранения императора на набережной Екатерининского канала. В три часа дня отправились в Гатчину тем же кружным путем.

Либеральная пресса — газеты «Голос», «Страна», «Порядок» и ряд других — откликнулась на манифест статьями, в которых делала вид, что не понимает смысл обращения верховной власти, и выражала свои надежды на реформаторскую деятельность императора.

В то же время сторонники охранительных государственных начал восторженно приветствовали опубликование манифеста. «Теперь мы можем вздохнуть свободно, — писали «Московские ведомости» в номере от 30 апреля. — Конец малодушию, конец всякой смуте мнений. Пред этим непререкаемым, пред этим столь твердым, столь решительным словом монарха должна, наконец, поникнуть многоглавая гидра обмана. Как манны небесной народное чувство ждало этого царственного слова. В нем наше спасение: оно возвращает русскому народу русского царя самодержавного».

Спустя несколько дней, 4 мая 1881 года, Константин Петрович Победоносцев писал императору: «В среде здешнего чиновничества манифест встречен унынием и каким-то раздражением: не мог и я ожидать такого безумного ослепления. Зато все здравые и простые люди несказанно радуются. В Москве ликование, — вчера там читали его в соборах и было благодарственное молебствие с торжеством. Из городов приходят известия о всеобщей радости от появления манифеста».

После появления этого документа, который четко обозначил внутриполитический курс, само собой произошли изменения в правительстве. Подал в отставку министр внутренних дел Михаил Тариелович Лорис-Меликов, за ним ушли военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин, министр финансов Александр Агеевич Абаза. Еще ранее правительство покинул министр Императорского двора и уделов Александр Владимирович Адлерберг и был уволен министр народного просвещения Андрей Александрович Сабуров.

Вскоре Александр III в письме брату Владимиру сформулировал свое политическое кредо: «Я никогда не допущу ограничения самодержавной власти, которую нахожу нужной и полезной для России».

3 мая по указу императора граф Николай Павлович Игнатьев занял важнейший в империи пост министра внутренних дел, а на его место министром государственных имуществ был назначен статс-секретарь Михаил Николаевич Островский.

О том, как относился ко всему происходящему император, узнаем из писем Марии Федоровны матери в Копенгаген. 2 (14) мая 1881 года она писала:

«В последние дни у Саши было много неприятностей с министрами. Лорис-Меликов подал в отставку (что вообще-то хорошо), и Саша не стал его удерживать. Однако самым неприятным было то, что и министр финансов Абаза также подал в отставку, а это уже большая потеря, так как он прекрасно распоряжается финансами и его будет трудно кем-либо заменить. Я нахожу действия этих господ в такой момент уйти в отставку подлыми и гнусными. Они всегда ставят свои личные интересы выше патриотических, что просто отвратительно!»

В письме от 8 (20) мая 1881 года императрица вновь продолжала эту тему:

«Сначала они кричали, что нет никакого манифеста, который содержал бы программу действий. А теперь, когда Саша предъявил новый программный документ, в котором он показывает, каким путем он хочет идти, они еще громче стали кричать, что этот документ не отвечает их намерениям. Но это только в Петербурге, но Петербург это еще не вся Россия. А внутри (по всей стране) манифест прочли с большим энтузиазмом. Так что это только очень небольшая группа, во главе которой стоит Лорис-Меликов и Абаза, которая желает чего-то большего.

Первый был недавно здесь, чтобы заявить о своей отставке. Выглядел он, однако, смущенным и сидел «поджав хвост». Со мною он был, однако, достаточно корректен (таким, впрочем, он был в предыдущие месяцы, но все его поведение было фальшивым). Сидел он как на иголках.

Я чувствовала себя очень скованно, потому что была очень рассержена, и мне приходилось контролировать себя для того, чтобы не выглядеть неприятной. Из-за этого у меня было такое сильное сердцебиение, что я едва могла говорить. Я сказала ему, что я очень сожалею, что он в такой момент хочет уйти, тем более что Саша с первого дня его назначения поддерживал его постоянно во всем. На это он ответил: «Да, я это знаю. И я со своей стороны (тоже) просил Государя сохранить добрые воспоминания обо мне как о человеке, хотя я не мог удовлетворить его, будучи министром».

Пустые, ничего не значащие фразы! Еще он сказал, что надеется, что все с Божьей помощью наладится!

Я ответила, что только это и является единственным утешением и надеждой, так как на людей в действительности трудно положиться — я имела в виду его. После этого, пожелав ему наилучшего, я распрощалась с ним».

В своей книге «Воспоминания» великий князь Александр Михайлович также касался острой на тот момент темы так называемых контрреформ и «черной реакции». Он писал:

«К счастью для России, Император Александр III обладал всеми качествами крупного администратора. Убежденный сторонник здоровой национальной политики, поклонник дисциплины, настроенный к тому же весьма скептически, Государь вступал на престол предков, готовый к борьбе. Он слишком хорошо знал придворную жизнь, чтобы не испытывать презрения к бывшим сотрудникам своего отца, а основательное знакомство с правителями современной Европы внушило ему вполне обоснованное недоверие к их намерениям. Император Александр III считал, что большинство русских бедствий происходило от неуместного либерализма нашего чиновничества и от исключительного свойства русской дипломатии поддаваться всяким иностранным влияниям.

…Многое подлежало коренному изменению: методы управления, взгляды, сами сановники, дипломаты и пр… Граф Лорис-Меликов и другие министры были уволены в отставку, а их заменили люди дела, взятые не из придворной среды, что вызвало немедленно возмущение в петербургских аристократических салонах.