– Я в Сирташ, – небрежно бросил я слуге. – Джареда и Верана оставляю присматривать за Ледой. Если появится посланник от лери Талины, передашь ему привязку к переходу в крепость.

Хартиш только кивнул, а вот Ким с некоторым торжеством посмотрел на присмиревшего Верана.

– Что?! – гневно выдохнул я, поворачиваясь к старшему воину.

– Мы виноваты, мой князь, – склонился тот.

– Об этом поговорим, когда я вернусь. С Леды глаз не спускать. И продумайте охрану наших гостей. Мое слово не должно быть нарушено.

– Как прикажет мой князь.

Его покладистость меня не смущала, как и мелькнувшая на лице телохранителя тень раздражения. Эти четверо сдружились, но это не мешало им соперничать между собой. Сейчас обыгрывали выкормыши Аранара, но я знал, что ансаиры найдут способ это изменить.

Пока продолжалось так, я был спокоен.

Крепость, в которую я отправил сначала Тая, а вот теперь и Кассире, надежной не выглядела. Она значительно уступала Жароси и в количестве воинов и в укрепленности. Но так только казалось.

Простиравшиеся на несколько лар болота усложняли подступы к ней. С другой стороны были горы, в которые она и вросла, захватив множество пещер, уходящих глубоко вниз.

Портальный круг был единственным слабым местом. Для ансаиров, но не для воплощенных. Для них оружием становились и стихии, которые были их основой. Но я надеялся, что до столь масштабного столкновения с трехипостасными не дойдет. Мне не нужна была война.

Меня встречали комендант и дюжина воинов.

– Мой князь, – отступил комендант, жестом приказав вернуть мечи в ножны, как только я вышел на каменную кладку верхнего яруса башни. Недовольно посмотрел на двоих, что застыли у меня за спиной. Кхор был ровесником Хартиша, да и доверял я ему не меньше, чем слуге. – Вы опять проявляете безрассудство.

– Хочешь сказать, что здесь мне грозит опасность? – нарочито удивился я.

Тот качнул головой, но ничего не сказал. Старая выучка. Одно плохо – он предпочитал действовать только по приказу.

– Женщину доставили. Как вы и хотели, я дал ей увидеть мальчишку. Издалека.

Ничего не сказав, я прошел мимо него к лестнице. Раст опередил меня. Ким пристроился сзади, знал, что его присутствие за спиной меня слегка раздражает. Хотя бы тем, что о его появлении там я узнавал слишком поздно, не ощущая исходящей от него угрозы.

– Как она отреагировала? – Я дождался, когда Кхор пристроится рядом. Воины крепости остались дожидаться гостей.

Если Эриар сочтет нужным поведать о моем сообщении Талине…

Кассире попалась мне слишком рано, но теперь уже ничего не изменить. Я не мог быть правым всегда, но это не значило, что я не сумею обернуть все в свою пользу.

– Отвела взгляд, – равнодушно ответил Кхор. Он не понимал, зачем мне эти игры с мальчишкой, но задавать вопросы даже не пытался. Он относился к тем, кто, дав клятву, слепо следовал ей до своего конца. – Тая напоили той настойкой, которую вы передали. Он едва ли что-то соображал.

– Мы должны оттянуть его безумие. Пусть больше гуляет вне крепости, найдите безопасные тропы. Водите в горы смотреть на рассвет. Если у него появятся хоть какие-то эмоции, это поможет нам сохранить его разум.

– Самаха еще никому не удавалось вернуть, – заметил воин, но не оспаривая мое решение, просто утверждая.

– Еще никто не пытался этого сделать, – возразил я ему.

Но лишь после того, как произнес, понял, что так оно и было. До меня таких попыток никто не совершал.

– Как прикажет мой князь, – все так же бесстрастно откликнулся Кхор и указал рукой на свой дом. Из него вел ход в одно из подземелий. – Она там.

Дальше мы направились втроем. Комендант остался ждать гостей.

Когда мы вошли в пещеру, в центре которой стояла довольно большая клетка, Кассире, забравшись с ногами, сидела на лежанке.

Она не казалась сломленной, скорее просто уставшей. Или это были проделки холодного огня?

Услышав шаги, она, не поднимаясь, повернулась в мою сторону.

– Князь Маркирер?

Кажется, она ожидала увидеть кого-то другого?

– Бывшая лери Кассире? – добавив в голос язвительности, произнес я.

Поверженный противник не заслуживает унижения, но только не она. Эта женщина явно рассчитывала на что-то. Уж больно уверенным был ее взгляд, небрежными движения.

Скоро эта спесь слетит. Если лери Талина…

Я не стал уповать на помощь нимеры. Эта женщина была интересна мне самому. Хотя бы тем, что она смогла хладнокровно отказаться от двоих детей, а одного из них обречь на страшную судьбу.

Мой первый, как проклятого, ребенок родился спустя почти сотню лунаров после Раскола. Это было случайностью. Это было дважды случайностью.

В те времена я еще не умел управлять своей яростью, ни одна женщина после встречи со мной не выживала. Чужая смерть манила своей сладостью, ощущением власти над судьбами людей.

Но когда проходил угар, оставалась пустота, справиться с которой можно было, лишь вновь бросившись в алую пелену.

И не вырваться. Безумие проклятия!

Я избавлялся от него тяжело. Отказ от удовольствий плоти был лишь первым шагом на долгом пути.

Та девушка оказалась на моем ложе неожиданно. Да и разве можно было назвать ложем подбитый мехом плащ в походной палатке?!

Любопытство привело ее ко мне, мое бешенство лишило возможности выбора.

Очнулся я, услышав свое имя из ее уст. Она не кричала его, чуть слышно шептала, вздрагивая подо мной. А потом открыла глаза, в которых я увидел тварь, которой являлся.

Я отдал ее родителям монеты, которых им должно было хватить на несколько лунаров беззаботной жизни. И забыл.

Было это в конце зимы. А ближе к осени ее привезли к воротам Жароси и оставили одну, брюхатую.

Она родила дочь, Малику. И ярость отступила. Боль терзала мое тело каждую ночь, но стоило мне услышать, как девочка плачет, требуя внимания, я поднимался с лежанки и, превозмогая себя, ковылял к ней.

Все закончилось слишком быстро. Лихорадка забрала сначала малышку, а потом и ее мать.

Это было страшнее, чем проклятие древних.

Потом было пятеро сыновей. Трое из них так никогда и не узнали, кто был их отцом, хоть и служили мне, одного я назвал наследником и обрек на мучения. Он продержался десяток лунаров и нашел смерть, выступив без моего ведома против Сомея.

Последним был Ромио. Демайе удалось обмануть меня. Когда я узнал о том, что она понесла, вытравливать плод было уже поздно, можно было убить и мать.

Ее уловки я не простил, она покинула Жароси, как только оправилась после родов. Сын остался со мной, пока я не отдал его в семью, которая была верна мне.