— Бий считает, что зброя государя заколдована. Не берет ее ни сабля, ни стрела, — тяжело вздохнув, воевода объяснил упрямство татарского бия.

— Зброю отдать, — выразил свое мнение Булат.

— А князь? Что скажет князь? — завопил Семен.

— Князь простит, — убежденно сказал Булат. — Если жив останется.

— Ты это брось мне, на каркаешь… — грозно погрозил пальцем воевода.

— Так что делать будем? — задал вопрос Прошка.

— Не знаю, — пожал плечами воевода.

— Зброю отдать, — жестко повторил Булат. — Кулчука не отдавать, хватит с бия доспеха.

— И? — Кузьма прищурился с интересом глядя на татарина.

— Якшибия убить! — с усмешкой продолжил Булат. — Но не сейчас. Когда на фрязинов нападем. Убить стрелкой фряжской.

— Да! Да! Убить! — горячо поддержал Булата Ахмет. — Признал сучий потрох Кулчука!

— Кто кого признал? — заинтересовался Данила.

— Не важно, — Лука Фомич косо посмотрел на Ахмета, перехватив гневный взгляд Булата. — Таки порешим?

— Да. Да. — все дружно выразили свое согласие с решением, кто словами, кто просто кивнув головой.

К вечеру, оставшиеся в живых полоняники прибрали на пристани. Трупы свезли в овраг и похоронили, обрушив на них склон оврага. Щиты разобрали, складировав доски на место. Перед самым наступлением темноты, сторожа подала сигнал опасности. На горизонте появились маленькие парусные лодки, направляющиеся в бухту. Срочно сыграли тревогу, вздели брони и вооружились.

К счастью, тревога оказалась ложной. Кораблики на веслах подошли к пристани, где прибывших встретили с распростертыми объятиями.

Вместе с Себастианом и Рене, к ним прибыл Жорж Шателен, собственной персоной, вместе со своими людьми.

— Друже! Ты как здесь оказался? — такими словами приветствовал воевода старого товарища.

— Судьба, — уставший с дороги беннерет был не многословен.

— Пошли, отдохнешь с дороги и все обскажешь, — Лука заподозрил неладное, разглядев на лице товарища свежий рубец.

Рыцарь привез кипу писем от Спиридона, Демьяна, и боярина Маслова. Срывать печати воевода не посмел, но что привело Шателена в Крым он узнал со слов рыцаря.

После их отплытия все шло своим чередом, поля обрабатывались, благо было кому пахать. Лука нагнал с Пронского княжества людишек в полон, и Спиридон зная, что так и так, их придется вернуть обратно, ибо закон требует возврата полона, старался отсрочить их возврщение до окончания страды. От пронских княжат несколько раз прибывали гонцы с грозными грамотками, Спиридон посоветовавшись с Демьяном, тянул время. Тогда Сухорукий сам пришел, да не един, а с воями. Помогала ему в набеге мордва.

Пограбил, частью отбил полон, а частью захватил людишек княжеских. Демаьян собрав воев вышел против Сухорукого. Вместе с осадным воеводой шли люди Шателена. Сухорукий ушел не приняв боя, уводя полон, а мордва продолжала грабить и жечь. Пока с грабителями разобрались, отлавливая их по частям, время ушло и следы пронского княжича затерялись в землях Пронска. Идти на Пронск осадный воевода опасался. От злости развесил на деревьях полоненную мордву и вернулся в усадьбу. Работы в полях продолжались, но уже с опаской. Демьян разослал усиленную сторожу, что бы крестьяне могли спастись при появлении ворога.

Людей оружных в усадьбе оставалось мало, чем воспользовались сидящие в порубе наемники. Шателен сам виноват, упросив товарища не казнить часть пленных, наиболее сильных бойцов оставили в живых. Жорж надеялся пополнить ряды своих людей за их счет, но сколько волка не корми… Пятеро наемников согласившихся перейти на службу к баннерету, оказались предателями. Они сбили замки на решетке, выпуская на волю своих товарищей. Князь по доброте душевной приказал не морить голодом полон, пленных кормили сытно и сил у них было много.

Вот тогда Шателен пожалел о своей просьбе, насилу отбились. Наемники резали ничего не подозревающих людей как скотину. Началась паника, да еще вспыхнул пожар…

Хорошо, собак спустили, те смогли чуть задержать татей. Мужики огородники подмогнули, похватав свои топоры они не побоялись вступить в схватку с разбойниками. Всем миром отбились, вот только итог такой победы плачевный. Конюшни сгорели, да много чего погорело, но княжий терем отстояли. После сечи падая с ног от усталости и полученных ран — тушили пожары. Спиридон категорически потребовал казни двум захваченным татям. Воевода дал добро. С них живьем содрали кожу, но такая дикая смерть не могла утешить матерей потерявших своих сыновей. Разбойники в кровавом угаре больше всего убили именно детей.

Вот Спиридон и потребовал от Шателена удалиться, обвиняя в случившемся несчастье людей баннерета. Да и князю подать весточку, они с воеводой считали необходимым. В Тане, Шателен узнал, что князь все еще не возвращался, тогда он, наняв корабль, благо Спиридон отсыпал серебра, отправился в Кафу. А там уж нашел дом Андрея, и от Прохвоста узнал, что князь отбыл в свои новые владения. Вот так баннерет оказался тут.

Самую страшную новость баннерет оставил на потом, когда воевода осознал, о чем говорит товарищ, он шумно выпустил воздух и стал истово креститься, читая слова молитвы. Но, что бы не случилось в поход выступили в назначенное время.

Для набега на селение фрягов, Лука решил использовать два фряжских кораблика. Это позволит спокойно высадиться на берег, не вызывая подозрений у местного населения. Якшибей со своими людьми пойдет сушей, вдоль морского берега.

— Наш бий словно помолодел, — поделился воевода своими впечатлениями, разглядывая в бинокль Якшибея в сверкающем золотом доспехе государя.

— Угу, — согласился с воеводой Кузьма, развалившийся на носовой палубе грипарии.

Они шли вдоль берега, далеко не удаляясь. Несколько раз им повстречались рыбацкие лодки, а однажды небольшой барк с косыми парусами прошел встречным курсом. Латинские паруса на корабликах позволяли им худо-бедно продвигаться к цели, а к вечеру подул попутный ветер и скорость кораблей резко увеличилась. Татары, как уговорились обходили стороной маленькие деревушки на побережье. Лука поставил жесткое условие — местных не резать. Лишние смерти им не к чему, только лишь вызовут расследование инцидента и кто его знает, что накапают кафинские эмиссары. Итак, весь план шит белыми нитками.

Нападение на поселок прошло удачно. Никто не мог предположить, что с кораблей высадятся не милые сердцу мужья, сыновья и братья, а злые бородатые дядьки с острыми ножичками. Да татары не подкачали, вовремя ударили со стороны дороги, уходящей в сторону небольшой рощи.

Две дюжины фрязинов не смогли защитить поселок. Зато бились они яростно, до последнего вздоха, и оружие никто из них не бросил.

Сенька не подкачал, улучшил момент, зайдя фрязинам с боку и подобравшись к ним совсем близко, выцелил Якшибея, вогнав тому в шею стальной болт. Подозрений сей болт не должен вызвать, самострел Сенька взял у убитого им фрязина. Пока татары верещали, увидав как свалился со своего коня их бий, Семен бросил свое тренированное тело вперед, за мгновения преодолевая то небольшое расстояния, что разделяла парня от еже живых фрязинов. Бросив бесполезный арбалет, Семен чиркнул засапожником по горлу низкорослому воину. Тот кулем свалился на землю, но Семен его потдержал. Прицепив к поясу мертвеца холщевый мешочек с тремя оставшимися болтами, парень поставил самострел на боевой взвод и натянув на голову его капеллину, выглянул из-за плетня, где укрывался покойный. Выцепив зорким взглядом татар уносившим Якшибея, он выстрелил в спину одному из них и тут же спрятался за укрытием, не сомневаясь в точности выстрела. Вновь взведя самострел, парень отполз чуть в сторону. Осторожно выглянул и получил крепкий удар по капеллине. Татарская стрела, пущенная метким лучником чуть было не продырявила деревянный шлем, благо прошла по касательной и только слегка оглушила. Помотав головой, Семен придя в себя, еще отполз чуть левее и резко поднявшись спустил рычаг, за мгновение до этого наведя самострел на стрелка татарина. Семен не стал смотреть, попал ли он, парень пополз обратно к убитому. Положил рядом с ним свой самострел, а его забрал, так же забрал сумку с его болтами. Нахлабучив покойнику на голову капеллину, Семен осторожно пополз назад, моля бога, что бы второй фрязин не вздумал обернуться на своего товарища.