Свою задачу: заставить нас поверить, что цель этого преследования семьи Шаевского – запугивание Шторма, они полностью решали и при таком раскладе. Мол, невозможно «достать» самого, будут действовать через тех, кого он взял под свое крыло, пока тот не начнет сомневаться в собственной непогрешимости и совершать ошибки или… не примет их условия.

Какие? Я даже гадать не пыталась – все еще не мой уровень. Да и не столь принципиально. Важнее было другое: несмотря на изворотливость и непредсказуемость, Слава не избежал шаблонов, на которые его оказалось легко «поймать». Девиз: «Мы своих не бросаем» – на этот раз сработал против него. Достаточно знать кредо полковника, чтобы подобрать ключ.

Так что провокации не избежать. Не сейчас – шумиха на корабле им не выгодна, – перед самым выходом на орбиту Таркана, когда мы расслабимся и успокоимся, поверив, что удачно оторвались еще на Земле. Точечный удар, который нам дадут отбить, в качестве послания: «Ты – уязвим!»

И принести его Шторму должна буду я.

Символично!

Как и мой вывод, о котором я обязана буду ему сообщить. Данная ситуация оказалась возможна благодаря преступному попустительству офицеров СБ контрразведки.

Моему мнению он доверял.

– Ты о чем? – Дарош оторвал взгляд от тарелки, огляделся вокруг.

После трехдневного затворничества (время проводили либо в его, либо в моей каюте), мы ужинали в ресторане. Не только ради разнообразия, но и чтобы продемонстрировать всем желающим некоторую изможденность у него и легкую серость под глазами – у меня.

Я, опершись подбородком в сложенные в замок ладони, усмехнулась.

– Просто я тут размышляла и пришла к выводу, что не только мне от тебя кое-что было нужно, но и тебе от меня.

– А… – отозвался он, словно действительно вспоминая. – Старая история. Забудь.

– Забыть? – Я «мило» улыбнулась солидной даме за соседним столиком, которая смотрела на меня с явным осуждением. Ничего личного – роль. – А как же: не копи долги, не согнешься под их тяжестью?

Ухватившись, как за спасение, за бокал, Дарош откинулся на спинку стула.

Вот только я отступать не собиралась. Дружба, как и любовь, понятие двустороннее. Если я хотела и дальше хорошо делать свою работу, мне стоило заводить своих друзей, а не пользоваться теми, которых мне оставит Геннори.

– Давай, – повела я бровью, намекая, что ему лучше сдаться самому, – выкладывай. Вдруг пригожусь.

Дарош понимающе улыбнулся, но качнул головой:

– Увы, уже нет.

– А подробнее? – Уже не столько попросила, сколько потребовала я, намекая, что умею быть настойчивой.

Кажется, Дарош это уже и сам понял. Настаивать дальше мне не пришлось.

– Есть у меня пассажир…

– Альфонс? – тут же поймала я тему.

– Он самый, – отозвался Дарош, взглядом показав на появившегося в зале Валева. Ромшез пришел даже раньше нас, но демонстративно избегал. – Сам ни с кем не знакомится, ждет, когда к нему подойдут. Ухаживает, выполняет малейшие прихоти, получает дорогие подарки.

– И ничего криминального, – продолжила я за него.

– Ничего, – кивнул тот. – В принципе, это не мое дело, на него никто не заявлял, но…

– Можешь не продолжать. – Я провела пальцем по ножке бокала. – У тебя к нему свои счеты?

– Так… – Дарош повел неопределенно плечом. – Выудил у одной девчонки кольцо. Подарок погибшей матери. Жалко.

В подобной трактовке событий я сильно сомневалась. Жалко – само собой, но такие, как Дарош, предпочитали порядок во всем, за что брались. Он отвечал за безопасность пассажиров, вот и обеспечивал… как сам ее понимал.

Еще один повод помочь. Мне такая точка зрения импонировала.

– И чем я тебе понравилась, что ты решил предложить мне развлечься?

Тот с ответом не задержался. Я только и успела, что заметить шальной блеск в его глазах.

– Авантюризмом.

– А… – протянула я понимающе, но тему склада моего характера не поддержала. – Он катается с вами туда и обратно?

Тот кивнул, видно, окончательно смирившись с тем, что спорить со мной бесполезно.

– Бизнесмен. Успевает решить свои вопросы на Таркане, пока мы стоим на орбите.

– Считай, что тебе повезло, – подняла я бокал, повела им в его сторону. – Я тоже рассчитываю решить свои вопросы, пока вы будете стоять на орбите.

– Бросишь меня? – В его голосе мне почудилась ирония. Стиль разговора, не более.

Я, усмехнувшись, качнула головой.

– У меня есть вариант лучше.

Мысль об Эмилии возникла сразу, как только Дарош сказал об альфонсе. Напряжение между ней и Стасом меньше не становилось. Сначала дулась она, потом заупирался Радов, ляпнув Ромшезу что не собирается портить жизнь Эми. Мол, у него служба…

Дети!

Мысленно усмехнувшись – давно ли сама стала взрослой, посмотрела на Истера. Получилось вроде как мимоходом, но тот отреагировал вопросительным взглядом.

Дарош «обмена любезностями» не пропустил, осторожно поинтересовался;

– Твои люди?

В ответ удивленно приподняла бровь, потом понимающе улыбнулась.

Говорить о взаимовыгодном сотрудничестве было еще очень рано. Он предоставил мне закрытый канал связи, часть своей каюты, позволял портить ему репутацию, смирился с тем, что ради меня манкировал своими обязанностями и… за все эти дни ни разу не спросил ни о моем задании, ни о кавалерах, которые продолжали действовать в соответствии с первоначальным планом. Пусть и слегка скорректированным моим «сумасбродством». Так что с тоской на меня смотрели двое; и Николя, и Истер, вроде как только теперь разглядевший во мне привлекательную женщину.

– Скорее, я – их.

– Это как? – тут же вскинулся Дарош.

Пришлось закатить глаза. Дожить до стольких лет…

– Это когда все награды – их, а проблемы – мои.

Вместо того чтобы прокомментировать мой ответ, Дарош засмеялся. Потом, успокоившись, взял мою руку, чуть потянул к себе, заставляя наклониться к нему.

– А тот, что на пять часов? В темно-синем костюме…

– Нет! – улыбнулась я вместо того, чтобы нахмуриться.

Смотреть на мужчину, чтобы понять, о ком говорил Дарош, нужды не было. И сама «держала» весь зал, да и полевой интерфейс позволял видеть все, что происходило вокруг. Вот только… для меня он ничем не выделялся, оставался просто пассажиром, не требующим особого контроля.

Но я все-таки на мгновение перевела взгляд. Хотелось сверить изначальное впечатление с тем, что могло сложиться теперь, когда на него «указал» мой весьма опытный в таких делах визави.