Соитиро был неприветлив и потому часто подвергался издевательствам со стороны молодых сотрудников. Один из начальников даже побил его, сказав: «Я твоему отцу одно одолжение сделал сто лет назад». Больше половины зарплаты у него отбирали, и по выходным свободного времени совсем не оставалось. Дома была вечно подавленная мать. Страшно было даже представить, что вот так будет каждый день, по двадцать четыре часа. Но и сбежать он не мог. Ноги становились ватными, стоило ему вспомнить ту сцену в машине.

— А мужчина с лисьими глазами бывал в офисе компании?

— Нет, ни разу не видел.

— Сотрудники компании знали об этой истории?

— Не слышал, чтобы кто-то про это говорил.

…Осенью, когда я учился во втором классе средней школы, прямо в школу пришёл один парень из компании и, сказав: «Пойдём, кое-что интересное покажу», повёл меня в офис. Контора находилась на первом этаже трёхэтажного здания, туда можно было заглянуть с улицы через окно. Внутри я увидел, что посреди комнаты стоит моя мать. В комнату то и дело входили и выходили мужчины, и каждый, непристойно смеясь, хватал её то за грудь, то за зад. Был даже один мужик, который ударил мать по щеке. В комнате постоянно находились три-четыре человека. Матери было очень тяжело находиться там, но никто не обращал на это внимания.

Раньше я даже не представлял, каким унижениям подвергалась моя мать; для меня это стало потрясением. Глядя на всё это, я разрыдался. Видимо, она услышала меня, и наши взгляды встретились. Смотреть на мать, чьи глаза застилали слёзы, стало невыносимо. Парень, который привёл меня туда, заржал, глядя на это. В душе у меня всё похолодело. В тот день вернувшаяся с работы мать сказала: «За меня не волнуйся. Закончишь среднюю школу — беги подальше отсюда». С того самого дня я всё время размышлял о побеге вместе матерью.

Был только один луч света в сумрачных днях жизни Соитиро. Имя ему было Цумура Кацуки.

— Внешность у него была очень мужественной; щедрый, на артиста похож. Он был единственным, кто хорошо ко мне относился, а я всё время им восхищался. Летом, когда я был в третьем классе средней школы, Цумура стащил деньги, предназначавшиеся для ставок на бейсбольные игры между старшими школами; его схватили и здорово надавали. Один из начальников ударил его тяжёлой пепельницей по голове, и даже когда из раны на лбу пошла кровь, все как ни в чём не бывало продолжили избиение.

Соитиро, видя такую жестокость, трясся от страха, вспоминая как его самого били в машине. Цумуру, не собиравшегося возвращать деньги, оставили связанным по рукам и ногам в комнате с отключённым кондиционером. А Соитиро и ещё один парень должны были его охранять.

— Вечером мы открыли окно, но в комнате всё равно было нестерпимо жарко. Парень, который был в паре со мной, сказал, что ему надо позвонить девушке, и вышел из комнаты. В тот момент Цумура-сан и попросил меня о помощи. Сказал: «Убежим вдвоём». Сказал, что позаботится обо мне. Я подумал, что он обязательно сделает, как пообещал, и развязал верёвки.

Цумура отправил Соитиро за водой, осушил стакан — и только после этого смог сдвинуться с места. Затем избил металлической битой начальника, спавшего на втором этаже, и попытался заставить его достать из сейфа деньги. Но начальник не поддался; особенно Соитиро удивило то, что он начал петь песню. Цумура приказал Соитиро принести керосин. Дело было летом, но на первом этаже хранились остатки керосина для печки. Соитиро вернулся с канистрой, Цумура расплескал керосин и стал угрожать, что подожжёт его. Тогда начальник открыл сейф, после чего Цумура связал его, а банкноты запихал в портфель. В этот момент вернулся парень-охранник. Соитиро схватил его, когда тот попытался убежать, и изо всей силы ударил по лицу.

— Вроде как что-то щёлкнуло у меня внутри, очень уж я был взбудоражен. Парень тот часто надо мной издевался. Его мы тоже связали и повалили на пол. Нужно было быстрее убираться оттуда, но просто убежать показалось мало, так что мы подожгли комнату теми самыми спичками, которые я принёс, когда Цумура угрожал устроить поджог.

— Подожгли?

— Да. Взглядом я встретился с начальником, вспомнил, как тот хватал мою мать за грудь, ну и разозлился вдруг ужасно. Начальник тот с усмешкой задрал нос, будто говоря: «Слабо?», я про себя подумал: «Убью!», но всё никак не получалось поджечь спичку, она не занималась. Начальник засмеялся: «Что, кишка тонка?». Услышав это, Цумура отобрал у меня коробок. Когда начальник снова стал задираться, он, ни говоря ни слова, бросил зажжённую спичку на пол.

Пламя полыхнуло мгновенно — быстрее, чем представлял себе это Соитиро. Мгновение — и вокруг колышется огненное море. Всё слилось в один поток: ругань Цумуры, вопли парня-охранника… От нестерпимого жара в комнате стало невозможно находиться.

— Цумура-сан сказал: «Уходим!» — и мы выбежали из комнаты. Я бросился вслед за ним. Он хотя и был встревожен, но, когда мы добрались до Осаки и зашли в какую-то забегаловку, уже вёл себе, как обычно, — спокойно. В тот момент я решил просто плыть по течению; мне стало наплевать, поймают ли меня или даже убьют.

Используя связи Цумуры, мы продвигались на запад — сначала Хёго, потом Окаяма. Каждый раз, меняя место жительства, меняли и работу. Года через два мы оказались в Хиросиме; там вместе некоторое время работали на рынке.

— А вы не могли просто жить на украденные деньги?

— Приходилось много тратить, чтобы нас укрывали. Деньги быстро закончились. Похоже, группировка Аоки знала о нашем продвижении на запад, так что мы были вынуждены всё время скрываться. Цумура-сан всё это время заботился обо мне, и я чувствовал себя обязанным ему. Сначала он помогал мне на рынке, но потом устроился водителем грузовика, и ритм жизни у нас перестал совпадать. А когда мне было восемнадцать, к нам в квартиру заселилась любовница Цумуры; жить вместе становилось всё тяжелее, и я решил: вот подходящий момент, чтобы уйти из дома.

— Цумура-сан не пытался вас остановить?

— Во-первых, у него появилась женщина, а во-вторых, думаю, он и сам подустал. Дал мне на прощанье триста тысяч иен.

Соитиро решил уехать подальше. Нашлась работа с проживанием в префектуре Миядзаки. Он проработал почти четыре года на фабрике по разделке кур. Потом из-за кое-каких проблем с деньгами его уволили. Соитиро вернулся в Окаяму, так как лучше других мест знал этот город. Сначала работал в ресторане якитори, а потом оказался в китайском ресторане у Митани Кодзи.

— В доме у него была небольшая пристройка, там он и разрешил мне поселиться. Через год после того, как я начал у него работать, супруги Митани устроили мне фотосессию в День совершеннолетия.[155] Хотя мне исполнилось уже двадцать три года, но всё равно было ужасно приятно. Мне, человеку, оставшемуся в этом мире без близких, устроили семейный праздник…