— Малика сказала мне то же самое…

— Вот видишь, милочка. Так что это очень важный вопрос.

— А ты? — хватаюсь я за последнюю соломинку. — У тебя же две дочери!

— Так скажи мне, почему я, старуха, уже после сорока решилась рожать снова?

— Потому что хотела еще малыша… или…

— Даже мой Хассан, человек современных взглядов, близких к европейским, чувствовал себя несчастным из-за того, что у него не было сына. О том, какие далеко идущие действия предпринимали его вредная матушка и не менее отвратительные сестрички, я умолчу. — Разгневанная Бася перебивает меня на полуслове. — Уверена, не подари я ему сына, он рано или поздно взял бы себе вторую жену. Такова правда! — выкрикивает она. — Даже мой Хассан!

— И все сложилось так удачно, что на третий раз у вас получилось?

— Удаче нужно было поспособствовать. Целый год мы с моим добрым и понимающим мужем сидели на специальной диете, пили таблетки и занимались любовью только в строго определенные дни.

— Боже мой! — восклицаю я.

— Но не беспокойся, ты еще молода. Не в этот раз, так в следующий, — утешает меня Баська, услышав в моем голосе ужас.

— Э, делая все новые и новые попытки, можно ненароком произвести на свет целый детский сад.

— Слушай, могу тебя утешить тем, что араб скорее уж выпустит из лап дочку, чем сына, так что в крайнем случае…

— Да уж, подбодрила ты меня… — с грустью говорю я и думаю: «Лучше бы я тебе не звонила».

— Милая… — Ахмед лениво потягивается в кровати, отлеживаясь в выходной — пятницу. — Мириам намного лучше, может, она погостит у нас недельку-другую?

— Маме она уже надоела? — бесцеремонно спрашиваю я.

— В общем-то, нет, но неплохо бы дать маме несколько выходных. Она ведь обслуживает Мириам и ее детей, а на обед или ужин к ним приходит еще и Махмуд.

— И хватает же у мамы здоровья.

— Она старается исправить ошибки своей дочери и добиться примирения. Делает все возможное, чтобы спасти их брак. Она считает, что именно такова ее роль.

— Хорошая женщина, — совершенно искренне говорю я и вижу, как на лице Ахмеда вырисовывается гордость за мать. — Конечно, пусть Мириам приезжает, — поспешно добавляю, желая казаться не менее великодушной.

Мы решаем, как обустроить все для его сестры.

— Нам нужна комната для гостей, — говорю я. — Если мы захотим как-нибудь пригласить к нам мою маму, ее даже негде будет уложить спать. Можно в гостиной, но, если визит окажется долгим, это будет неудобно.

— Я уже думал об этом. Может, мы используем наш маленький склад?

— Ты о кладовке? — удивляюсь я.

Кухня у нас такая большая, что кладовкой мы и не пользуемся. Я предпочитаю хранить запасы под рукой, в кухонных шкафчиках, а не ходить то и дело в темную комнату, в которой полно пауков. Собственно говоря, в кладовке мы складываем всю пришедшую в негодность или просто ненужную утварь.

Отправляемся туда — посмотреть, что и как.

— Ну и мусорка! — восклицаю я и отшатываюсь прямо с порога. — Интересно, когда мы в последний раз открывали эту дверь?

— Гяфир вынесет весь хлам, а затем Джойси все здесь вымоет, даже стены. Тогда и увидим, что можно из этой комнатушки сделать, сгодится ли она на что-нибудь.

— Правильно. А теперь поехали к маме на обед, я уже проголодалась, — подгоняю я мужа.

— Да мы ведь недавно позавтракали! — смеется он и осторожно гладит по раздавшемуся животику. — Мои вы ненасытные!

— Все вокруг говорят мне, что я должна есть за двоих, вот я и следую добрым советам.

— Кушай, кушай, моя толстушка, — нежно произносит Ахмед.

Ну вот, дали прислуге работу и можем ехать. Иметь прислугу в доме — потрясающее удобство. Наконец-то у меня есть время для Марыси: мы с ней читаем привезенные из Польши книжки, учим наизусть стишки, начали проходить материал, которому учат в подготовительной группе. Ахмед сам, по собственной инициативе связался с директором польской школы, и тот приготовил для нас все необходимые учебники и упражнения. Со стороны моего мужа это очень хороший жест, который дарит мне лучик надежды на какое-то нормальное будущее. Может быть, мы все-таки заживем счастливо: дети будут расти в ласке и любви, а я пойду работать…

— Какая прелестная весна! — восклицает свекровь и даже позволяет мне поцеловать ее в знак приветствия.

Стол мы накрываем в саду, чтобы насладиться солнцем и теплом.

— Как себя вела Марыся? — спрашиваю я: предыдущую ночь моя доченька снова провела у бабушки.

— Как всегда. Проблем не было, — отвечает свекровь, не привыкшая жаловаться. — А твой малыш растет, чтоб не сглазить, тьфу-тьфу! — Она осторожно притрагивается к моему животу. — Уже скоро, — утешает меня она.

— Какое там скоро, мама! — с ужасом говорю я, потому что больше всего боюсь родов. — Еще три месяца. Я успею прибавить килограммов десять.

Мы все смеемся, хотя мне, признаться, вовсе не весело. До сих пор меня мучили тошнота и рвота, поэтому в весе я прибавила совсем немного, что меня радует. Но сейчас я чувствую себя великолепно — кажется, горы могла бы свернуть — и поэтому начинаю наверстывать в еде, из-за чего мои размеры, конечно же, увеличиваются. Аппетит превосходный, меня даже можно назвать обжорой. Нужно себя контролировать.

— Привет, Дот, — слышу я монотонный голос Мириам, которая выходит из дома, неся в руках целую гору тарелок.

— Как поживаешь? — машинально спрашиваю я.

— А как я могу поживать? — ворчит она. — Спроси у Малики и у мамы, чем меня фаршируют.

— Может, ты бы приехала к нам на ферму? — делаю я попытку сменить тему. — Знаешь, как там замечательно! Все цветет… А этот восхитительный запах земли и молодой травы! — Я даже зажмуриваюсь от упоения. Никогда бы не подумала, что жизнь за городом так мне понравится.

— Ну что ж, как Ахмед решит, так и будет. Теперь он здесь властелин, в его руках жизнь и смерть.

— Что ты такое говоришь?! — восклицаю я. Похоже, она вконец свихнулась.

— Это правда, а если ты этого не видишь, значит, ослепла. Может, беременность отразилась на твоем зрении? — ехидно продолжает она. — Ему очень нравится роль властелина, так что будь осторожна.

— Опять ты будешь пугать меня?! Мириам, с меня хватит! — повышаю голос я.

— Девочки, что с вами? — Вдруг словно из-под земли вырастает Ахмед. — Что ты ей опять наговорила?! — кричит он на сестру, увидев слезы в моих глазах.

— Ничего страшного, просто я голодна, — пытаюсь я смягчить ситуацию. — Пойду помогу маме в кухне. Что-нибудь перекушу, а там, глядишь, и настроение улучшится.