едва подходящая для трёхколёсника. На одной из плиток справа были инициалы мистера Боудича. Я двинулся в ту сторону, затем остановился и оглянулся, уверенный, что что-то услышал. Шарканье шагов или, может быть, шёпот голоса.

Не обращай внимания на голоса, которые можешь услышать, сказала Клаудия. И теперь я ничего не слышал и ничего не двигалось в тени арки, которую я миновал.

Я медленно крутил педали, двигаясь вдоль правого изгиба зловонного бассейна. На дальнем конце была ещё одна арка в виде крыльев бабочки. Когда я приблизился к ней, на мою шею упала капля дождя, затем ещё одна. Капли начали падать в бассейн, выбивая маленькие ямки на поверхности его содержимого. Пока я смотрел, оттуда появилось что-то чёрное, всего на секунду или две. Затем оно исчезло. Я не успел толком разглядеть, но уверен, что заметил проблеск зубов.

Дождь припустил сильнее. Скоро начнется настоящий потоп. Оказавшись под прикрытьем второй арки, я спешился и накрыл одеялом мою спящую собаку. Пусть заплесневелое или изъеденное молью, но я был очень рад, что захватил его.

8

Поскольку я опережал график, то чувствовал, что могу задержаться ненадолго под прикрытьем арки, надеясь, что дождь прекратится. Я не хотел, чтобы Радс промокла, пусть и укутанная одеялом. Вот только, сколько это – ненадолго? Пятнадцать минут? Двадцать? Как вообще это узнать? Я привык узнавать время на своём айфоне, и горько пожалел, что не захватил часы мистера Боудича. Пока я смотрел на дождь, заливающий то, что выглядело пустынной торговой улицей с её магазинами с зелёными фасадами, я подумал, что слишком привык к своему телефону, так-то. Мой папа говорил по поводу одержимости электронными устройствами: позволь человеку привыкнуть к ходьбе с костылём, и он уже не сможет ходить без него.

Магазины находились на дальнем берегу высохшего канала. Они выглядели, как места, посещаемые состоятельными людьми, наподобие античной версии Родео-Драйв или Оак-Стрит-Дистрикт в Чикаго. Оттуда, где я находился, я мог прочитать золотые (точно не из цельного золота) буквы вывески: «ОБУВНАЯ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА». Стёкла в витринах были выбиты давным-давно. Многочисленные дожди загнали осколки в сточные канавы. И в центре улицы, свернувшись, как тело бесконечной змеи, лежало то, что явно было трамвайными проводами.

На брусчатке сразу за аркой, где мы прятались, было что-то выгравировано. Я опустился на колени, чтобы разглядеть получше. Большая часть надписи оказалась разбита, как крылья или лица бабочек, но когда я пробежался пальцами от начала и до конца, то решил, что там написано «ГА» и «ОГ». Между этими буквами могло быть что угодно, но я подумал, что это главная сквозная дорога, которая за пределами стены называлась Королевской, а внутри переходила в Галлиенскую. Как бы то ни было, она вела прямо к высоким зданиям и зелёным башням в центре города. Три шпиля возвышались над остальными, их стеклянные вершины исчезали в облаках. Я не знал, королевский ли это дворец, как не знал и того, называлась ли дорога Галлиенской, но рассудил, что это очень вероятно.

Как раз в тот момент, когда я подумал, что нам придётся идти дальше и промокнуть насквозь, дождь немного утих. Я проверил накрыта ли Радар – ничего не торчало из-под одеяла, кроме кончика её носа и задних лап, – затем сел на велосипед и медленно поехал через пересохший канал. Пока мы ехали, я гадал, не пересекаю ли мост Румпа, о котором говорил Вуди.

9

Магазины выглядели нарядными, но что-то в них было не так. Не сказать, что они были просто заброшенными, или, очевидно, разграбленными в далёком прошлом жителями Лилимара, бежавшими из своего города от серости. Чувствовалось что-то ещё, менее уловимое… и более ужасное, потому что оно всё ещё пребывало здесь. Всё ещё воздействовало. Здания смотрелись достаточно прочными, разграбленные или нет, но они казались искривлёнными, как будто непомерная сила вывернула их наизнанку, и они не смогли снова принять свою форму. Когда я смотрел прямо на их вывески – «ОБУВНАЯ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА», «КУЛИНАРНЫЕ ИЗЫСКИ», «ДИКОВИННЫЕ ДРАГОЦЕННОСТИ», «АТЕЛЬЕ ДОМА32…» (остальное отломано, будто непристойность), «СПИЦЫ И КОЛЁСА» – всё казалось в порядке. Вполне нормальным, если что-то можно назвать нормальным в потусторонности Другого мира. Но когда я взглянул прямо вдоль широкой улицы, периферийным зрением уловил, что со зданиями что-то произошло. Прямые углы, казалось, переходили в изгибы. Стеклянные витрины пришли в движение, как глаза, прищурившиеся, чтобы получше рассмотреть меня. Буквы превратились в руны. Я твердил себе, что это ни что иное, как моё разыгравшееся воображение, но не чувствовал уверенности. Одно я знал точно: я не хотел находиться здесь после наступления темноты.

На одном перекрёстке громадная каменная горгулья вывалилась на улицу. Она уставилась на меня вверх ногами, разинув безгубую пасть и демонстрируя пару клыков и уродливый серый язык. Я объехал её по большой дуге, с облегчением избавившись от её холодного взгляда. Когда я двинулся дальше, раздался глухой удар. Я обернулся и увидел, что горгулья перевернулась. Возможно, я задел её задним колесом велосипеда, нарушив шаткое равновесие, которое она поддерживала годами. Возможно, нет.

В любом случае, она снова уставилась на меня.

10

Дворец – если предположить, что это был он – становился всё ближе. Здания по обе стороны от него выглядели, как усадьбы, когда-то без сомнения роскошные, но теперь пришедшие в упадок. Балконы обрушились. Каретные фонари, освещавшие причудливые каменные дорожки, либо отвалились, либо были сбиты. Сами дорожки заросли коричнево-серыми сорняками и выглядели отвратительно. Промежутки между этими каменными домами заполняла крапива – решите пробраться через неё, и попрощаетесь со своей кожей.

Дождь снова начали лить, как из ведра, когда мы добрались до ещё более причудливых домов, построенных из мрамора и стекла, с широкими ступенями (неповреждёнными) и причудливыми портиками (почти разрушенными). Я велел Радар держаться – нужно было подобраться поближе, – но сделал это шёпотом. Несмотря на ливень, во рту у меня пересохло. Я даже не помышлял о том, чтобы запрокинуть голову и поймать несколько капель ртом, не зная, что они могут содержать или как подействуют на меня. Это было ужасное место. Через него прошла инфекция, и я не хотел ничего здесь пить.

И всё же одна хорошая вещь тут была. Клаудия сказала, что я могу заблудиться, но пока что дорога вела прямо. Если жёлтый дом Ханы и солнечные часы находятся рядом со скоплением величественных зданий, над которыми возвышались три шпиля, то Галлиенская дорога приведет меня прямо туда. Теперь я мог различить