Объявление Розалинды наверняка привлечет кого-нибудь из нежелательных для меня гостей, а это значит, что, вероятно, меня будут караулить. Чтобы избежать слежки, я должна уже сейчас подумать о путях отступления и спланировать, как буду покидать место показа.

Так мне пришлось разориться на десять золотых и купить черный парик с проседью, театральный грим, плотный вязаный чепчик, подобный тому, что носили дряхлые старухи, чтобы не застудить свои уши, а еще зайти в магазин подержанных платьев и купить пахнущее нафталином и мокрыми кошками пальто. Оно стоило всего пятьдесят серебряных, что неудивительно. Запах оно источало просто кошмарный. Но именно этим отвратительным свойством оно и было ценно.

После показа я планировала уйти с места, прикинувшись дряхлой каргой. Сутулой, глуховатой и дурно пахнущей.

Уже в номере я несколько раз ради тренировки нанесла на себя грим и переоделась перед зеркалом, едва не задохнувшись от смрада, исходящего от пальто. И лишь полностью удовлетворившись результатом, глядя на абсолютно правдоподобную старушенцию умирающего вида, успокоилась и уверилась, что смогу уйти незамеченной. Навряд ли кто-нибудь из бывших клиентов станет даже подходить к подобному убожеству. Один только убийственный аромат чего стоил.

Сняв с себя этот костюм, я плотно свернула его в купленный в том же комиссионном магазине древний чемодан. Пальто предварительно обернула в несколько слоев газетами, чтобы воняло не так сильно.

А на следующее утро я сходила на транспортную станцию, выяснила вопрос о цене билетов в Макению. Самый дешевый – двести пятьдесят монет за места в неудобном дилижансе с деревянными сиденьями, в котором нужно ехать целые сутки с несколькими остановками. Но даже это можно было перетерпеть ради будущего спокойствия, вот только неприятным сюрпризом стало расписание в Макению. Раз в неделю. Это означало, что после показа еще несколько дней мне придется провести в Столице.

Смирившись с неизбежным, я вернулась в гостиницу, по пути купив свежую газету. Ничего интересного мне опять не попалось, разве что узкая колонка о церковных мероприятиях. Там в трех абзацах созывался народ на протестный митинг о сносе Квартала.

– Как-то вяло созываете, – съехидничала я вслух. – Даже на показ платьев реклама лучше работает.

На заднем развороте опять красовался мой схематичный портрет, призывно маня читателей оголенной спиной. Мадам Розалинда явно не поскупилась, проплачивая эти афиши «Панемскому вестнику». Я уже начала опасаться, что скромный столичный театр может и не вместить всех желающих посмотреть на эпатажные наряды. Меня захлестнула волна переживаний за будущее мероприятие – слишком много опасений оно у меня вызывало.

Я притянула к себе пачку сигарет, встала с единственного стула в комнате и подошла к окну.

Рамы легко поддались, позволяя себя отворить. Курить в открытое окно мне нравилось, хотя где-то глубоко в душе я скучала по любимому креслу и старой пепельнице, оставшимся в бывшем доме, но не настолько, чтобы мечтать вернуться за ними в Квартал. Терпкий дым вырывался из моих уст плотными кольцами и легкими облачками взмывал вверх, а вместе с ним, казалось, уносились мои тревоги. Становилось немного легче, но все же не настолько, чтобы полностью почувствовать себя счастливой.

Остаток дня я бесцельно просидела в комнате, просчитывала последствия, грозящие мне от показа. Внутри меня все равно поселился страх, что в театр может прийти Кристалл. Все же мне незаслуженно досталось ее платье, а поэтому и слава «той самой блондинки». Однако, вспомнив примерный размер живота невесты Фокса, немного успокоилась. Это на улицах мисс Бристоль прикрывалась пышной меховой шубой, а в теплом помещении, без верхней одежды, ее положение станет очевидным. Беременность на таком сроке за лишний вес выдать невозможно, значит, Кристалл не станет так глупо себя выдавать и давать повод для сплетен, которые, правда, и так неизбежны.

Гораздо больше, чем мисс Бристоль, я боялась бывшего Хозяина. Заставить меня вернуться в Квартал он не мог, но вдруг решит подстроить другую гадость? В то же время Октавиус мог и не знать о показе мод или о том, что я и есть та «блондинка» из объявления.

Об этом знала покойная Марджи, Октавиус же не был похож на того, кто интересовался женскими нарядами и рекламами их показа.

Последней проблемой были бывшие клиенты. Кто-нибудь из них наверняка заглянет из любопытства, но в этом случае я делала ставку на отвратительно пахнущий наряд, в котором собиралась покинуть театр после показа.

Уснула я, так и не раздевшись, в платье, а утром проснулась с первыми лучами рассвета от многочисленных натерших завязок. С оханьем встала, умылась, долго собиралась с мыслями, но едва дождавшись, как проснется город, подхватила видавший виды чемодан со своим «маскарадным» костюмом и двинулась к городскому театру.

Несмотря на то что сам показ начинался вечером, подготовка уже должна была идти полным ходом с самого утра.

Когда я вошла в фойе, смотритель театра, недовольный пожилой старикашка, вначале смерил меня презрительным взором. Я ему отчего-то не понравилась, но услышав, что я одна из моделей, сменил гнев на милость и повел какими-то тайными тропами в обход зала за кулисы.

– Вот тут уборные, – проводил экскурсию он, указывая на многочисленные двери за сценой. – Здесь реквизит, а сюда вход не персоналу театра запрещен – это осветительная.

Я слушала его вполуха, ибо самостоятельно разгуливать по театру не собиралась, а заходить в незнакомые комнаты тем более.

– А вот и гримерная, арендованная для показа, – указал он на дверь, которую тут же не преминул толкнуть внутрь.

Она рывком распахнулась, скрипнув несмазанными петлями и открывая вид на небольшую комнату, сплошь заставленную длинными вешалками с платьями. Между ними с большим трудом протискивались с десяток незнакомых девиц, кто помоложе, кто постарше. Они суетились, вертелись, спешили, а в стороне стояла Розалинда и, как командир этого дамского полка, покрикивала, подгоняя подчиненных. Завидев меня, она прервалась и подскочила ближе.

– Торани, деточка, наконец-то ты здесь, – с облегчением в голосе выдохнула она. – У нас столько дел, ты даже не представляешь. Я запланировала для тебя десяток нарядов, и тебе необходимо примерить их до показа.

Я с сомнением глянула на леди Кларк. Ее состояние мне было понятно, все же я могла подвести ее и просто не явиться на показ.

– И я рада видеть вас, Розалинда, – отдала дань вежливости и тут же с хорошо скрываемым ехидством поинтересовалась: – А почему же мы не могли провести примерку вчера?

– Некоторые из нарядов окончили шить только сегодня в ночи, – отмахнулась владелица. – Вчера тебе было бы еще нечего мерить.

С тяжелым вздохом я пристроила свой чемодан в дальнем углу, строго попросив, чтобы его никто никуда не передвигал и не трогал. Розалинда быстро познакомила меня с девочками, с которыми предстояло работать. Из десяти пятеро, те, что помладше, оказались такими же, как и я, моделями, остальные – подмастерья, которые должны быстро помогать нам переодеваться между выходами.