Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Белль: Боже правый!
Робин: Но могу ли я верить этому?
Линдси: Да, а теперь ты готова поверить в это?
Робин: Мне до сих пор трудно поверить, что это действительно случилось со мной. Хотелось бы мне с полной убежденностью сказать, что я верю, но я не могу.
Корин: Достаточно и того, что ты увидела эту картинку. В смысле, тебе же не обязательно клясться на Библии!
В этот момент Робин начинает смеяться. Диалог продолжается, и другие участницы группы тоже начинают посмеиваться.
Робин: Господи, я рада, что ты это сказала!
Корин: Ну вот, теперь она у тебя в голове и тебе придется с ней разобраться.
Робин: Только не это!
Корин: Ну, мы тут вроде как этим и занимаемся.
К этому моменту уже пора завершать встречу. Подводя итоги, одна из ведущих дает Робин следующий отклик:
Герман: На самом деле вы реагируете на работу в группе так, как это делают многие люди. Думаю, для вас сейчас достаточно безопасно позволить себе вернуться в прошлое и пережить то, что случилось. Раньше вы этого сделать не могли; это было слишком страшно. Кроме того, я считаю, что вы очень мужественно держитесь, проходя через этот опыт. Это проявляется даже в том, как вы рассказывали об этом: вы делали это бережно по отношению и к нам, и к себе. Вы попросили всего пару минут в конце встречи и – «ой, кстати говоря, мне тут вспомнился один кошмар». Но мы должны сказать вам, что понимаем, что вы сейчас переживаете. И вы имеете право взять больше времени, чтобы рассказать об этом. Люди в состоянии вас выслушать. Вам не нужно защищать нас от этого.
Робин: Ф-фух! Это хорошо.
Прямо перед окончанием встречи одна из участниц группы, которая до этого слушала молча, добавила:
Белль: Вот сейчас, когда вы сказали, мол, она нас защищала, я сижу здесь и думаю, что мы определенно сильные люди, раз уж дожили до этого момента после всего того, через что нам пришлось пройти. И в то же время как будто все остальные вокруг нас такие нежные, что это мы должны защищать их. Как так получается? Должно же быть наоборот.
Эта сессия демонстрирует момент трансформации травматического воспоминания из диссоциированного образа в эмоциональный нарратив. Обратная связь от слушающих Робин участниц группы подтверждает ее опыт, поощряет ее уделять больше внимания своим чувствам, обещает, что другие способны вытерпеть ее чувства, и помогает ей самой их вынести.
На следующей неделе во время сессии Робин сообщает, что теперь она полностью вспомнила все и рассказала свою историю – уже с выражением чувств – любимому человеку. Ее больше не мучают сомнения. Группа начинает размышлять вслух о роли возвращения воспоминаний в общем процессе восстановления:
Корин: Я могу понять и твой срыв, и слезы. Пару месяцев назад со мной случилось то же самое. Я несколько дней только и повторяла: «Мне так страшно, так страшно», когда впервые появились воспоминания, связанные с сексом. Это ужасно, когда приходится возвращаться к своему страху.
Робин: Верно. Если бы не наша группа, не думаю, что я бы это сделала. Я никогда не сделала бы это в одиночку.
Лейла: У меня есть вопрос к группе о воспоминаниях. Бывает ли так, что вы вернулись к прошлому достаточное количество раз и ощущаете чувство завершенности?
Линдси: Думаю, приходится продолжать возвращаться к нему.
Корин: Однако это постепенно теряет свой запал. Вот когда вспоминаешь в первый раз, в первый раз слышишь крики у себя в голове, это действительно неожиданно, и все твои чувства обострены. Но потом, после того как проделаешь это достаточное число раз, уже думаешь: «Да, это случилось» или «Гребаный ублюдок!» Теперь уж как есть, так есть. Через некоторое время ты сможешь уйти от этого, а можешь и никогда не уйти, но точно сможешь преодолеть скорбь и гнев.
Герман: Исходя из того, что я видела, не похоже, чтобы прошлое уходило окончательно, но иногда оно теряет свою хватку, свою способность застать врасплох, ворваться и остановить поток жизни, заставить чувствовать себя совершенно «разобранной». Оно теряет свою власть.
Лейла (обращается к Робин): Ты чувствуешь, что прошлое больше над тобой не властно?
Робин: Едва ли! Но да, немного все-таки чувствую, потому что, когда я поняла, что случилось, я ощутила, что стала чуть больше это контролировать. Ведь меня больше всего пугало то, что у меня был этот невероятный страх и не было знания. Узнать было нелегко, но сейчас, во всяком случае, лучше, чем было, поскольку теперь я могу с кем-нибудь этим поделиться и сказать: «Эй! Я это пережила и выжила, и это не превратило меня в слишком большую неудачницу.
Джессика: Меня очень обнадеживает то, что ты способна пережить эти чувства.
Этот диалог показывает, как участницы группы помогают друг другу вынести ужас и растерянность, вызванные возвращением травматических воспоминаний. Аналогичным образом они могут помогать друг другу перенести боль оплакивания. Присутствие других участниц как свидетельниц дает возможность каждой из них выражать горе, которое было бы слишком тяжелым для одинокого человека. Разделяя это оплакивание, группа одновременно способствует возникновению надежды на новые отношения. Она придает оттенок официальности и ритуальной торжественности индивидуальной скорби; она помогает выжившей одновременно отдать дань своим прошлым утратам и возродить свою жизнь сегодня.
Креативность группы часто проявляется в создании общих ритуалов оплакивания и символов памяти. В одной группе участница рассказала, как была изгнана из большой и влиятельной семьи после разоблачения инцеста. Остальные участницы поддержали ее решимость не отказываться от своих слов, но при этом признали, что отчуждение от семьи должно быть для нее очень болезненным. При поддержке группы она смогла выразить скорбь по утрате тех вещей, которые больше всего ценила в своей семье: чувство принадлежности, гордость и верность. Она завершила свое оплакивание решением сменить фамилию. Члены группы отпраздновали подписание соответствующих документов церемонией, на которой приветствовали ее вступление в «новую семью» выживших.
Хотя участницы вместе проводят работу по оплакиванию, к этой задаче не обязательно подходить с чрезвычайной серьезностью. Более того, группа выявляет и множество светлых моментов. Участницы умеют находить друг в друге неожиданные сильные стороны, включая и чувство юмора. Иногда самые болезненные чувства можно частично облегчить общим смехом. Например, фантазии о мести часто теряют свою ужасающую силу, когда люди осознают, что они могут быть откровенно глупыми и смешными. Эпизод из работы другой группы переживших инцест иллюстрирует, как участница берет под контроль свои фантазии о мести после того, как они становятся всеобщим развлечением. Хотя этот диалог возникает ближе к завершению цикла работы группы, когда между участницами уже существует сильное чувство доверия, 24-летняя Мелисса говорит нерешительно и осторожно, когда впервые поднимает тему мести:
