– Может, я обманываю себя?

– В чем?

– Мой брат был хорошо знаком со Старшими богами, – задумчиво произнес Силкас, не подозревая, что говорит вслух. – Им часто приходилось сталкиваться друг с другом.

– Возможно, осознавая исходящую от них угрозу, он и решил освободить Драконуса.

– Чтобы он сделал… что?

– Понятия не имею, но от одной мысли меня переполняет ужас. Мы с тобой прекрасно знаем, что бывает, когда в Драконусе пробуждается истинный гнев. Его решение часто оказывается куда страшнее проблемы. Бездна свидетельница, мой друг, мы сами это видели. Однако раз ты спросил, я подумаю. Итак, Драконус на свободе. Кто в силах ему противостоять? Не знаю. Твой брат погиб. Все так изменилось. Что в первую очередь сделает Драконус?.. Разыщет и убьет тех, кто освободил Корабас. К возмездию он всегда относился серьезно.

Все это время Силкас Руин кивал.

– А что потом?

Неживой воин пожал плечами.

– Убьет Корабас?

– И оставит мир на растерзание элейнтам?

– Ну, возможно, он будет наблюдать за битвой двух изначальных сил со стороны, пока не останется один победитель, ослабленный и разбитый, и добьет его стремительным, выверенным ударом. Твой брат вполне мог потребовать этого от Драконуса в обмен на свободу.

Силкас Руин закрыл лицо руками и покачал головой.

– Нет, брат ничего никогда не требовал. Он мог только давать.

– К чему ты клонишь, друг? – спросил Тулас Остриженный.

– Освобождение Корабас имеет более глубокий смысл, чем нам кажется, и служит некой далеко идущей цели, нам пока не известной. Отатараловый дракон здесь, потому что так нужно.

– Силкас, ты живой, а мои ощущения притуплены смертью. Сколько элейнтов пришли в этот мир?

Белокожий тисте анди отнял руки от лица.

– Все.

Тулас Остриженный отшатнулся и попятился, словно инстинкты внутри него кричали: беги, спасайся! Куда? Куда угодно! Наконец он совладал с собой.

– У Корабас нет шансов.

– Ни единого.

– Элейнты завоюют этот мир, и никто их не остановит. Друг мой, мы стали бесполезны. Ни цели, ни… смысла. Но я не стану покоряться Т’иам!

Гнев в голосе Туласа заставил Силкаса воспрянуть духом.

– Как и я.

– Что же нам делать?

– Надеяться.

– В смысле?

– Ты говоришь, что чувствуешь Гончих Тени…

– Где-то далеко…

– И ты упоминал, что у них новый хозяин – узурпатор Куральд Эмурланна…

– …у которого нет подчиненных.

– Пока нет. Идет игра, о которой нам ничего не известно. Ты сказал, что Гончие на свободе. Возникает закономерный вопрос: зачем? Какую роль во всем этом играет Тень?

Тулас Остриженный пожал плечами.

Силкас Руин достал Хустов меч.

– Вот этот клинок я получил из рук узурпатора. Видишь вязь? Она изображает драконов, но также самопожертвование моего брата и возвращение Матери Тьмы.

– А теперь еще и Драконуса. Силкас, твой брат просто не мог…

– Или все же мог, Тулас? Мы, дети, несем такую же ответственность за то, что произошло с Матерью Тьмой и ее консортом, как и все. Даже Оссерк. Друг мой, они что-то задумали. Аномандр, Престол Тени, а с ними Худ и наверняка другие боги, про которых мы никогда не узнаем.

– Драконус ни за что не вернется к Матери Тьме. Ты правда веришь, будто эти раны возможно исцелить?

– Тулас, элейнтов необходимо остановить и прогнать. Они – дети Хаоса, а кто всю жизнь с ним боролся? Что такое Драгнипур, если не попытка убитого горем мужчины спасти женщину, которую он потерял? Попытка не удалась – Бездна свидетель, – но зато Драконус свободен, цепи больше не держат его. Ты не понял? Мой брат заставил Матерь Тьму вновь вернуться к своим детям. Думаешь, на этом он остановится? Тулас! Драконуса тоже освободил мой брат.

– Думал, что заставит их забыть про старые раны? Вот это самоуверенность!

– Никого он не заставлял, Тулас. Он лишь открыл дверь, и теперь возможно… что угодно.

– А Драконус это понимает?

Вот в чем вопрос…

– Когда он убьет Старших богов, которые, по его мнению, заслуживают смерти, он остановится и спросит себя: что дальше? И тогда, возможно, в полной мере осознает смысл дара, преподнесенного ему Аномандром.

– Друг, если бы я в самом деле мог дышать, у меня бы перехватило дух… Откуда в тебе такая уверенность?

Силкас Руин поднял меч, рассматривая его.

– Кажется, я понял, кто засел в самом центре безумной паутины. Тулас, что станет с Хустовым мечом, когда я обращусь?

– Он сольется с твоей плотью и костями. Ты и сам прекрасно знаешь, Силкас.

– Это же меч – убийца драконов.

– Думаешь, узурпатор пытался тебе что-то таким образом сказать?

– Я начинаю подозревать, что подарком был не меч, а смысл этого меча. – Силкас убрал клинок в ножны. – Что ж, друг, настало время последней битвы. Мы вступаем в войну!

Тулас Остриженный исторг из гортани очередной хриплый звук – теперь это был смех.

– Какая сладкая ирония, мой дражайший брат по оружию. Что ж, пойдем убивать драконов. – Он помолчал, глядя на Силкаса. – Интересно… Корабас скажет нам спасибо?

– А сам-то как считаешь?

– Нет, навряд ли. Да и за что? Мы ведь все равно проиграем.

– Хмм… – протянул Силкас. – Ты дал мне повод задуматься. Все-таки никогда прежде ей не приходилось терпеть поражение не в одиночку.

– Друг мой, – помолчав, произнес Тулас, – наша смерть станет для нее подарком.

– Тулас, двое Древних могут создать Бурю?

– Нужно будет попробовать.

Аномандр, скоро мы с тобой увидимся. С тобой и Андаристом.

– Раз нам так и так помирать, Силкас, может, расскажешь, что произошло с Престолом Тени?

Силкас Руин улыбнулся и покачал головой.

– Пусть Престол сам тебе как-нибудь расскажет, если захочет.

– Престолы разговаривать не умеют.

– Это правда. И к счастью, надо сказать.

– Славно, что мы погибнем бок о бок, – пророкотал Тулас Остриженный. – Иначе мне пришлось бы тебя убить.

Они разошлись подальше друг от друга и обратились.

И в пустое небо взмыли два Древних дракона – живой и мертвый.

Олар Этил сидела в траве, словно заяц, укрывающийся от ястреба. Торант еще немного посмотрел на нее, с трудом пряча мрачное удовлетворение, затем оглянулся на детей. Те по-прежнему спали – видать, ведьма что-то с ними сделала. Перевалило за полдень, а с рассвета они так почти и не продвинулись. Заклинательница костей что-то бормотала себе под нос.