Прохор дважды подбирался к толстой каменной плите, олицетворявшей вход в «келью», но «псы» выскакивали из каких-то ниш и ям, начинали бешено бросаться на гостя, и ему приходилось отбиваться и отступать.

В конце концов он нашёл единомышленника, Прохора Смиренного из семитысячного числомира, и они начали собирать команду, которая могла бы попытаться единым всплеском мыслеволи пробить блокаду Узилища. Что будет потом, смогут ли пленники вернуться домой, в свои миры и тела, никто не знал. Но все соратники, которых набралось уже более двух десятков, надеялись на успех брейнсторминга — мозгового штурма. Надо было лишь заинтересовать в побеге как можно больше заключённых.

Сколько прошло времени с момента попадания в Узилище, Прохор не знал. Предполагал, что не одни сутки по времени Земли. Не помог прояснить этот вопрос и живой «родич»: тюремщики вне тела держали Прохориила спелёнутым в кресле и не позволяли ни вставать, ни вообще двигаться, поэтому взгляд его всё время был сосредоточен на противоположной стене камеры с висевшим на ней под золотым гербом в форме девятилучевой звезды чёрным экраном. Звезду держал в трёх лапах трёхголовый орёл, и можно было лишь гадать, что означал сей символ для российской общественности данного числомира.

Часов же в комнате не было видно даже боковым зрением Прохориила, поэтому Прохор-гость определить текущее время не мог.

Не знал он, и как Прохориил справляет нужду. Вероятно, кто-то извне ухаживал за его телом, не попадая в «объективы глаз», иначе трудно было объяснить его неподвижность и философское спокойствие. Вряд ли носитель личности Прохориила держался бы со столь явным стоицизмом, не имея возможности вывести физиологические шлаки организма через естественные «краны» и «трубопроводы».

Спустя двое суток (по собственным внутренним ощущениям) Прохор-11 почувствовал странную тягу ко сну.

Нет, он, конечно же, не мог уснуть, находясь в чужом теле в состоянии кластера биополей или психофизического инсталлята (по словам одного из пленников — физика по образованию). Сон для человека Земли — это отключение сознания, дающее телу возможность отдохнуть физически, а психосоматически — настроиться на решение каких-то задач в астрале и ментале (опять же по словам другого пленника, специалиста в области информатики). Однако отключить своё сознание Прохор не мог, его этому не научили, и память начала возбуждать те психоструктуры, которые заведовали сном-отдыхом в реальной жизни.

Зато он заметил, что совсем не хочет есть. И пить. То ли психика понимала, что хозяин находится в состоянии «вне тела», то ли во время путешествия «без движения» сознание отключало отделы, заведующие питанием организма.

После очередного недолгого пароксизма сна, из которого он выбирался как человек, провалившийся в болотную топь, в его «келью» пришёл «родич» из тысяча сто одиннадцатого числомира. Звали его тоже Прохором, а вот с фамилией ему повезло так же, как и Прохориилу: в своём родном Ф-превалитете «родича» знали под фамилией Смирманящий.

В другое время Прохор, наверно, пошутил бы по этому поводу, но ему давно уже было не до шуток. К тому же Прохор Смирманящий у себя дома был, по одной из версий, олигархом, и это дополнительно накладывало ограничения на контакт с ним.

Естественно, кельей тот замкнутый объём пси-пространства, в котором жил Прохор внутри коллективного сознания Узилища, назвать было трудно. Эту келью он создал мысленно по примеру других узников, после гигантского напряжения духовных сил, а до этого жил «на улице» — вне каких-либо пещер и стен. Да и это временное жилище, созданное собственным воображением и энергетикой, нельзя было считать настоящим убежищем. Но всё же оно позволяло хоть как-то считать себя условным владельцем личной «недвижимости».

Прохор Смирманящий создавал впечатление сильной и уверенной в себе личности. Воображение Прохора-11 под воздействием «флюидов», испускаемых «душой» олигарха, рисовало его соответствующим образом — в виде спецназовца в пятнистом комбинезоне. А ещё у него были ярко-голубые светящиеся глаза.

— Привет, новичок, — сказал он небрежно, когда Прохор впустил его в «келью». — Говорят, ты математик?

— А ты разве нет? — хмыкнул Прохор-11.

— Я тут проездом, — показал Прохор-1111 ухмылку Риддика из фильма «Хроники Риддика». — В реальной жизни я учился в МГИМО и в Институте управления.

— Знаковые учреждения… для олигарха.

— Ты тоже поверил в олигарха?

— Так все говорят. Да и я в бытность свою формонавтом посещал твою родину… однажды… когда ты, наверно, потерял бдительность. В твоём окружении тоже говорили о твоём… э-э, как бы это сказать помягче…

— Богатстве.

— Ну типа того.

— Я работал в СВР.

— Внешняя разведка? — удивился Прохор.

— Типа того.

— Как же тебя захомутали Охотники?

— Сожитель моей двоюродной сестры убил её ребёнка, я попытался восстановить справедливость. Смертной казни у нас давно нет.

— У нас тоже, хотя, я слышал, казнь вроде бы хотят восстановить.

— Разные миры — разные законы, разные морали, только нелюди остаются одинаковыми. Я, собственно, почему зашёл: наслушался самого разного, а смысла — чего нас тут держат — не понял, я не математик и не учёный.

— Если честно, я тоже мало чего понимаю в нашем положении, — признался Прохор-11, — несмотря на свою математическую подкованность. Мы должны что-то сделать вместе, для чего нас и собрали, но что именно — не знаю.

— Слухи разные ходят.

— Я уже в курсе. «Родич» из семитысячного уверяет, что нас готовят к войне с Богом.

Прохор Смирманящий сплюнул.

— Есть и более шизофренические идеи. Сам-то что думаешь?

Прохор-11 прошёлся по келье: два метра (в ощущении) в длину, два метра в ширину.

— Боюсь, разочарую. Нет поэзии в сердце, и воображение отказывает. Очень надеюсь, что меня ищут друзья и найдут до того, как нас куда-то кинут, на войну ли с Богом, на братание ли с дьяволом.

— У тебя есть друзья?

Прохор-11 улыбнулся.

— Повезло.

— А у меня нет.

— Не повезло. Вот почему я ищу тех, кто хочет уйти. В одиночку сделать это невозможно.

«Гость» повертел головой.

— Придержи мысли, здесь все стены имеют уши, да и не стены это.

— Ничего они с нами не сделают, — отмахнулся Прохор-11, — пока не используют в своих целях. Ты пойдёшь со мной?

— Думаю.

Где-то в глубинах «пещерной страны» родился глухой удар, стены кельи содрогнулись.

Собеседники застыли, прислушиваясь.

— Ещё один, — пробормотал Прохор-1111.

— Чего?

— Ещё одного поймали. Пойдём посмотрим?