В Царицын были отправлены агенты, которым предстояло выяснить детали жизни Гусевой и, в частности, ее связи с Илиодором. Агенты узнали, что Гусева была у Илиодора за несколько недель до начала охоты на Распутина. Они подтвердили, что сначала Гусева отправилась в Ялту, затем в Петербург, а оттуда в Покровское, где и дожидалась Распутина. За проделанную работу Николай наградил исправника Скатова орденом святой Анны 2-й степени21. После расследования, которое длилось целый год, Гусева была признана невменяемой, и обвинений ей не предъявили. Было установлено, что в момент нападения Гусева находилась в «состоянии безумия, вызванного растущим нервным возбуждением религиозно-политического характера». Ее поместили в томскую психиатрическую больницу, где она должна была оставаться, пока ее состояние не позволит ей выйти на свободу22. Решение не предъявлять Гусевой обвинения было сочтено попыткой скрыть истину. Пошли слухи о том, что Распутин или кто-то из его влиятельных друзей хотели что-то скрыть и боялись, что это может выйти на свет во время публичного суда. Отправив Гусеву в психиатрическую больницу, все удалось скрыть23.

В июле 1916 года начальник томской больницы сообщал, что, хотя Гусева не проявляет более симптомов психического заболевания, у нее явно выражены признаки «истерической деградации и симптомы истерической природы». Со времени прибытия в больницу она постоянно дралась с другими пациентками, выбрасывала вещи из своей комнаты, ругалась и сквернословила. Иногда ее приходилось помещать под особое наблюдение. Она постоянно заигрывала с пациентами-мужчинами, пыталась изображать из себя светскую даму и даже организовывала танцы. Она ходила с застывшей на лице улыбкой и любила рассказывать о своем преступлении всем, кто соглашался слушать. Себя она называла «героиней всея Руси» и говорила, что, если ее выпустят, она не будет пытаться убить Распутина: он выжил – значит, такова Божья воля. В официальном медицинском заключении утверждалось, что Хиония Гусева страдает lues cerebri, то есть сифилисом мозга24.

Распутина допрашивали четырежды: 30 июня, 6 и 22 июля и 9 августа. С самого начала Распутин утверждал, что нападение было организовано Илиодором. Он был убежден, что именно Илиодор отправил Гусеву убить его. Мотивом могло послужить то, что Распутин отговорил Илиодора от очередного похода по Волге с армией своих сторонников. Кроме того, Распутин возражал против того, чтобы царь дал Илиодору деньги на выпуск газеты «Гром и молния»25. Оглядываясь назад, Распутин понял, что его предупреждали. За две недели до отъезда из Петербурга он получил анонимное письмо из Харькова, где говорилось, что дни его сочтены. Распутин не узнал почерка и просто порвал письмо, более о нем не вспоминая26.

С самого начала много говорилось о роли Илиодора в покушении на Распутина. Журналисты сообщали, что незадолго до отъезда из Петербурга Распутина посетили два сторонника Илиодора – женщина с лицом, закрытым платком, и мужчина с накладной бородой. Они не застали Распутина дома, но оставили для него письмо, которое Распутина напугало и побудило покинуть город немедленно. Когда он садился на поезд, на вокзале появились два таинственных человека, которые последовали за ним в Сибирь27.

Находясь в больнице в Тюмени, Распутин получил анонимное письмо, отправленное из Петербурга 2 июля: «Я вышел победителем из этой борьбы, а не ты, Григорий! Твой гипноз рассеялся, как дым перед лицом солнца. Говорю тебе, что ты умрешь несмотря ни на что. Я – твой мститель! Узник»29. Распутин передал письмо полиции, сообщив, что узнал почерк Илиодора. Записку изучали два графолога. Рассмотрев письмо и документы, действительно написанные Илиодором, они сделали следующий вывод: характерный нажим пера при написании определенных букв не оставляет сомнений в том, что автором письма является именно он. В мае «Биржевые ведомости» опубликовали письмо Илиодора к Распутину, в котором тот называет Распутина еретиком и угрожает загнать его, как волка30.

Илиодор же настаивал на том, что не имеет никакого отношения к покушению – правда, в своих книгах он позже опроверг эти заявления. В «Безумном монахе» он писал, что знал Гусеву много лет, был очень близок с ней и даже называл ее своей «духовной дочерью». Она пришла к нему в Новую Галилею и рассказала о плане убийства «дьявола Гришки». Гусева просила благословения Илиодора. «Я соединил свою волю с ее волею, – писал Илиодор. – Ты должна следовать за Распутиным, куда бы он ни пошел, и убить его». Илиодор утверждал, что до отъезда Гусевой он дал ей нож31.

В небольшой книге, опубликованной в Нью-Йорке в 1943 году, Илиодор изложил другую версию. Группа его поклонниц приехала в Новую Галилею и однажды вечером решила казнить Распутина, поскольку он стал причиной падения Илиодора. Они выбрали трех самых красивых женщин: двух молодых вдов – Марию Заверткину и Пелагею Завороткову (сестру Гусевой) – и девушку Надежду Перфильеву, которая стала женой Илиодора. Женщины поблагодарили за такую «честь» и поклялись выполнить поручение максимально эффективно, не щадя собственной жизни. Они решили сшить богато украшенные белые шелковые платья и явиться в таком виде к Распутину, чтобы привлечь его внимание, а потом убить. Через несколько дней они еще раз собрались, уже в новых платьях, и повторили клятву убить Распутина. В их честь был устроен настоящий пир. На пиру поднялась Хиония Гусева и спросила, почему нужно жертвовать самыми красивыми среди них? Не лучше ли будет послать ее, безобразную, бедную и никому не нужную? Гусева повернулась к Илиодору: «Я одна должна казнить Распутина! Позволь мне сделать это! Отче, благослови меня ради спасения России заколоть Распутина, как древний пророк заколол ложных пророков». Илиодор дал Гусевой благословение32.

Конечно же, эта история – чистый вымысел. Гусева и без того была готова убить Распутина, но Илиодор сыграл в этом заговоре гораздо более важную роль, чем простое благословение орудия убийства.

В начале 1914 года полиция допросила бывшего ученика Илиодора, казака Ивана Синицына. Синицын рассказал о планах Илиодора по осуществлению террористических актов против государства. Некая Мария Кистанова прислала ему две тысячи рублей под видом благотворительного взноса. Эти деньги были направлены на приобретение большого количества взрывчатки. Синицын сообщил также о предполагаемом покушении на Распутина. Он передал полиции два письма Илиодора к Гусевой и ее сестре и еще одно – к другой своей поклоннице. В этих письмах Илиодор упоминал о плане «выполнить первую работу, крестить Гришку» – на языке скопцов это означало «оскопить». Три женщины должны были без колебаний выполнить его план. Еще одна ученица Илиодора также сообщила о его планах убить Распутина. Ученики собрали 150 рублей и передали их Гусевой33. Двадцативосьмилетний крестьянин из Тамбовской губернии, Иван Немков, подтвердил информацию о деньгах. 26 октября 1914 года он сообщил следователям о том, что местный полицейский, действуя по указаниям Илиодора, помогал собирать эти деньги для Гусевой. Немков утверждал, что последователям Илиодора было прекрасно известно, что деньги эти пойдут на убийство Распутина. Полиция перехватила письмо Илиодора к Гусевой и ее сестре Пелагее, в котором он хвалил их за «старания» и велел хранить верность своей «задаче».