– Ну конечно, – хлопнул себя по лбу Уэйд. – И потом, если убитый знал, что Ливерсидж прикарманил деньги, и сообщил об этом мисс Гэйнс, она вполне могла проговориться Ливерсиджу, а тот подумал: «Все, мистер Мейер, вы зашли слишком далеко» – и решил проблему.

– В таком случае, – заметил Аллейн, предложив Уэйду сигарету, – у нас появляется сразу два убийцы вместо одного, не так ли?

– Что?

– Первое покушение в поезде произошло до того, как обнаружили пропажу денег.

– Вот черт, – разочарованно протянул Уэйд. Но его лицо сразу прояснилось. – А что, если жертва узнала о краже раньше, чем мы думаем? Если он раскусил Ливерсиджа еще на корабле?

– Ну да, конечно, – согласился Аллейн, – почему бы и нет. Хотя вам не кажется странным, Уэйд, что один человек убил другого только потому, что его поймали на краже?

– Ну, если смотреть на это с такой точки зрения, сэр…

– Нет-нет, – перебил Аллейн, – вы правы. Такое вполне возможно. Мейер мог уволить его с работы и устроить публичный скандал. Это разрушило бы его карьеру. И если он мог убить жертву до того, как она заговорит… Да, это возможно, хотя… Я не знаю. Нам надо еще раз поговорить с мисс Дэйкрес и Джорджем Мэйсоном. Если Мейер и мог с кем-то поделиться, то со своей женой или деловым партнером. Впрочем, в вашей версии есть одно слабое звено.

– Какое, сэр?

– Наверное, это мелочь, но когда Мейер рассказывал мне о покушении в поезде, он явно терялся в догадках, кто это мог быть. Если бы перед этим он дал понять Ливерсиджу, что подозревает его в краже, то в первую очередь подумал бы о нем. Вместо этого он начал уверять меня, что все они дружная семья, и, кажется, говорил вполне искренне.

– Да, что-то не клеится, – пробормотал Уэйд.

– Прошу прощения, инспектор, – вмешался вдруг Касс, – но если позволите… У меня появилась одна идея.

– Валяйте, – великодушно разрешил Уэйд.

– Возможно, сэр, мистер Ливерсидж знал, что убитый видел, как он взял деньги, но сам убитый думал, что он этого не знал.

– Хорошая мысль, сержант, – одобрил Аллейн.

– Да, но как это возможно? – возразил Уэйд.

– Мистер Ливерсидж мог услышать, как мистер Мейер сказал об этом своей жене или кому-то еще, сэр. – Касс перевел дух и уперся взглядом в стену. – Я имею в виду, – продолжал он упрямо, – что мистер Мейер видел, как мистер Ливерсидж взял деньги, и мистер Ливерсидж знал, что мистер Мейер его видел. Но мистер Мейер думал, что мистер Ливерсидж не знает, что он его видел.

– И тогда, – заключил Аллейн, – появляется мотив убийства, хотя Мейер этого не знал. Сержант прав. Вам повезло, инспектор. Не часто у нас бывают такие умные помощники.

Касс покраснел как рак, расправил огромные плечи и уставился в потолок.

– Выше голову, Касс! – с юмором обратился к нему Уэйд. – А теперь – ноги в руки и марш за новыми актерами.

Брендон Вернон был стар не по годам. Как и многие актеры средних лет, он раньше времени приобрел глубокие морщины и складки вокруг носа и глаз, с беспощадной резкостью избороздившие лицо. Сизая щетина легким морозцем покрывала его бледный подбородок, а глаза, хотя и выражали насмешливую дерзость, были усталыми и тусклыми. Но как только он начинал говорить, все тут же забывали про его возраст, потому что голос у него был необыкновенный: сильный, чистый и очень выразительный. Вернон – из актеров старой школы, которых теперь можно встретить разве что в лондонском Уэст-Энде. Эти люди все еще верят в то, что голос можно использовать как инструмент, в любой роли прекрасно держатся на сцене и умеют говорить без лишней аффектации.

– Поздравляю, инспектор, – обратился он к Аллейну, – вы умеете держать интригу. Какая роль и какой эффектный выход!

– По правде говоря, меня это здорово смущает, мистер Вернон, – признался Аллейн. – Садитесь, прошу вас. Хотите сигарету?

– Я воспользуюсь «своей пустышкой», если вы не против. – Вернон достал трубку и кисет. – Какое счастье, – продолжал он, – что вы вызволили меня из гардеробной. Этот вздорный юнец дуется, как ребенок, а его напарник разговорчив настолько же, насколько разговорчива вареная морковь. Скукотища.

Он набил трубку и сунул ее в рот.

– Простите, что пришлось так долго ждать, – отозвался Аллейн.

– Не извиняйтесь. Обычное дело. Актеры полжизни проводят в ожидании. Скверная вышла история. Альфреда убили?

– Похоже, что так.

– Хм, – пробурчал Вернон. – Интересно, почему.

– Честно говоря, нам тоже.

– А мы, значит, все подозреваемые? Столько раз играл в криминальных драмах, но не думал, что придется столкнуться с этим в жизни. Думаю, вы хотите знать, что я делал до и после преступления?

– В общем, да, – с улыбкой подтвердил Аллейн.

– Тогда вперед, – сказал Вернон.

Аллейн задал ему несколько стандартных вопросов. Актер подтвердил то, что рассказали до него Ливерсидж и Бродхед. По окончании спектакля и сразу после трагедии он отправился прямо в гримерную, где к нему присоединились коллеги.

– Не знаю, можно ли это назвать алиби, – заключил он, посмотрев на Уэйда. – Если да, то, наверное, у меня все шансы оказаться невиновным.

– Так говорят детективные учебники, – кивнул Аллейн, – а уж они разбираются в таких вещах. Судя по тому, что я услышал, у вас железное алиби.

Вернон скорчил гримасу:

– Ну нет. Расслабляться не надо.

– Вы давно работаете в «Инкорпорейтед Плэйхаус», не так ли, мистер Вернон?

– Дайте вспомнить. Я начал в «Двойном стуке» еще на старой сцене. – Он задумался. – Десять лет. Десять лет в фирме. Большой срок для одного ангажемента.

– Наверное, вы самый старший член труппы?

– Пожалуй. Есть еще Сьюзи, но пару лет назад она уходила от нас в «Крысу и бобра».

– Да, я помню. Значит, вы хорошо знали мистера Мейера?

– Еще бы. Так же, как любой актер знает своего антрепренера. То есть очень хорошо с одной стороны и совсем плохо – с другой.

– Он вам нравился?

– Нравился? Да. Он был честным. Не врал актерам. Не обещал золотых гор – да и где их теперь возьмешь, – но платил хорошие деньги.

– Мистер Вернон, вам известны какие-либо инциденты в прошлом или настоящем, которые могут пролить свет на это дело?

– Нет.

– Вы считаете, что с фирмой все в порядке? В финансовом смысле?

– Думаю, да, – ответил Вернон. В его голосе послышалась легкая настороженность.

– Никаких сомнений?

– Слухи всегда есть. Я слышал, что несколько трупп, с которыми он работал, провалили гастроли. После этого он ввел почасовую оплату. И фирма чуть не обанкротилась. Но, насколько я знаю, он благополучно пережил и этот, и пару других похожих эпизодов.