глазах её «партнёров» из страстотерпца, в образе которого мы сами себе представляемся, в обычного терпилу?

Неприятные вопросы? Невежливые? Других не осталось. А скоро и никаких не останется. Довели страну, паразиты, до цугундера. Интеграторы России в Европу и цивилизованное сообщество, мать их за переднюю, заднюю и все прочие ноги. Как начали с Горбачёва, дай ему Г-дь всё то, что ему основная масса населения желает, так до сих пор покончить с этим не могут. Ничто нас не учит, даже Украина. Всё кажется, что с нами такого быть не может и не будет. А почему?! На чём пока тему и завершим. Всё равно никто ни на что и ни за что отвечать не будет.

* * *

Жил-был в Москве мужик. Мордастый, блондинистый, глазки с прищуром, хитрые. Кожей бел, в конопушках, роста среднего. На первый взгляд, просто жирный мужик с пивным брюшком и зеркальной болезнью, когда мужское достоинство только в зеркало видно. Ходил медленно, с одышкой. Задрёмывал легко. Мог и за рулём на дороге задремать. Шея толстенная, на шее цепка золотая, кручёная, с магендовидом. Еврей, стало быть. Говорил негромко, спокойно, с ехидцей и подвыпертом, но всегда оч-чень вежливо. Баркова наизусть шпарил, матерный вариант «Евгения Онегина» цитировать любил. Бродского. И Киплинга, к стихам которого относился трогательно. Особенно насчёт «бремени белого человека», на что были у него свои причины.

Очень детей своих любил и ими гордился. И старшим, от первого брака, и двумя младшими, от второго. Мама их, его жена, была на три четверти кореянка, на четверть китаянка, внучка его учителя, дедушки Лю, который в Культурную революцию, когда Мао с пережитками старого Китая решил руками хунвейбинов покончить, и в те пережитки у-шу входило, ушёл через границу в Корею, естественно, Северную. Там его папа героя нашего рассказа, советский генерал, работавший в посольстве, прибрал, в Союз перебросил и в Джизаке поселил. А поскольку китаянок там не было, а высланные с Дальнего Востока корейцы были, завёл учитель Лю себе корейскую жену. А ту внучку, на которой Серёжа (Серёжей нашего мужика звали) женился, особо любил, и его, как её мужа, среди своих учеников сильно выделял. Благо и он большим мастером стал, единственный был белый в родовых книгах, и внучка, Нета Борисовна, за братьями подглядывая, на хороший уровень вышла. По стандартам классического каратэ – уверенный чёрный пояс. Так что когда любимый муж домой после преферанса с друзьями слегка подшофе приходил, могла под настроение и в лоб закатить. Ей можно было безнаказанно. Жена есть жена.

Играл он в преф только со своими. В основном спортсмены, из ветеранов ЦСКА – фехтование, футбол, хоккей, баскетбол, плавание, борьба. Великие были спортсмены, мировые и олимпийские чемпионы. Кому бы они после распада Союза были нужны… Так что на операции своим друзьям-чемпионам, которые мало-помалу вошли в тот возраст, когда они были жизненно необходимы, скидывались, кто чем мог. Благо лечиться можно было уже в любой стране, но за деньги. И тут Серёжа-Блондин с его широчайшим охватом знакомств был неоценим. Он и с Отари Квантришвили на это деньги стрясал, пока того не убили, и с олигархов из списка Forbes, и с воров… то есть эффективных менеджеров из правительства. Потому что на доброе дело, не себе в карман. И это все знали.

Большую часть жизни он провёл на войне. Начал с китайской границы, там как раз столкновения были. Зацепило, отлежался, и бросили по спецназу ГРУ клич, насчёт того, кто еврейский язык знает. Идиш был родной, не выученный, ещё с дедовой Александровки, где все на нём говорили, притом что дед воевал за красных (откуда и отец такой у нашего героя образовался), его брат за Махно, а прадед вообще был цадиком Александровских хасидов, что делало офицера ГРУ Серёжу наследственным святым. К слову, прозвище у него было в еврейских кругах «Цадик», и ортодоксы ему в Израиле без колебаний детей благословлять приносили: святой, он и есть святой, на нём и детях его Шхина лежит, благословение Б-жье. Решил он, непонятно с чего, что есть опция закосить переводчиком при Генштабе. И вызвался. После чего обнаружил, что перебросили их не в Москву, а в египетский порт Александрию, а затем и на израильскую границу, где как раз начиналась война Йом-Кипура. 1973 год был. И там такой дурдом…

Как они там воевали, как отбивали атаки танков Шарона на Синае, как с него и всех остальных по звёздочке сняли, когда израильские вертушки прямо с позиций систему ПВО умыкнули, с лёту подцепив, притом что лично он в этот момент в отпуску был и как дурак, сидел и ждал аэрофлотовского рейса, чтобы денег сэкономить, особый разговор. Египтян он с тех пор сильно не уважал и египетский орден, которым его вдогон к своим наградили, старшему, Васе, отдал, играть в хоккей. С Шароном их познакомили уже в 90-е, в Москве, на приёме, который Российский еврейский конгресс Володи Гусинского дал в честь приезда легендарного генерала, который в очередном израильском правительстве каким-то важным министром был. Тот по-русски говорил с акцентом, но понимал всё – переводчиков поправлял. Так что с главным в московском «Маккаби», бывшим спецназовцем Танкилевичем создатель израильских коммандос нашёл массу общих тем.

Сели они рядом, два грузных старых десантника, один рыжеватый, другой седой, похожие друг на друга, как две горошины из одного стручка, соорудили на столе из посуды и огрызков хлеба карту Синая, и провели разбор общего, только с разных сторон проведенного, боя. После чего выпили за то, что оба тогда друг по другу промахнулись, и когда Танкиль, как его друзья звали, в очередной раз в Израиль приехал, где у него ученики жили, перебравшись туда после распада Союза, и там у него внезапно осколки пошли, которые в нём ещё с Афгана сидели в большом количестве, устроил его по блату Арик Шарон в местный госпиталь, как ветерана Войны Йом-Кипура. Которым он, кстати говоря, и был, хотя и с противоположной стороны… Служил наш герой в Сирии и оттуда «нитку рвал», проверяя на проходимость израильскую границу. На вид лопух лопухом, идиш свободный, иврит слабый, типичный оле хадаш, новый репатриант. Неубиенный вариант.

Бывал он и в Чёрной Африке. Особенно ему бои в Могадишо запомнились, когда их после переворота туда послали наших вынимать. Там местные всех белых резали, включая китайцев и японцев, их все и спасали, кого только могли, особо себя в методах воздействия не стесняя. Наши тогда с французами и