И кивнул.

Да, так долго никто ещё мёртвым не был. Кроме, разумеется, настоящих мёртвых. Тех, которые уже не возвращаются.

Которые не бессмертны.

Я закрыл глаза рукой, делая вид, что тру веки от усталости. Так и было, фактически. Просто я тёр их, пытаясь прогнать слёзы.

Плакать перед родственником? Что за унижение.

Он молчал. Я тоже. В мыслях – белый шум. В голове. И вокруг. В моей вселенной был белый шум. Последние недели моей жизни – сплошной белый шум.

Меня начало тошнить. Я прикрыл рот рукой, чтобы не заорать, но не выдержал и укусил собственный кулак. Свело живот, но даже если бы меня начало реально выворачивать, было нечем. Я не ел. Сейчас это казалось особенно логичной мыслью.

Я думаю о еде. Еде, сейчас.

Только не об Олеане. Не об Олеане.

Но думать о чём-то, кроме его смерти, было невозможно. Невозможно. Чёрная пелена отчаяния, как ливень, навалилась на меня, накрыла меня с головой. Я пошатнулся.

– Чёрт, предложение-то длинновато…

Я поднял голову, пытаясь рассмотреть в своём отчаянии Соарэлле, но его рот был закрыт. Я обернулся, всё ещё стоя рядом с койкой, на которой лежало тело Олеана. Нет, не тело. Лежал Олеан. Олеандр ла Бэйл.

В руках у него был развёрнутый листок бумаги, который я недавно сунул себе в карман.

– Но мне нравится. Так безумно выглядит. А мне нравится всё безумное.

Он посмотрел на меня и попытался улыбнуться, но я видел, что он весь мелко дрожит. Листок выпал из его белоснежных, как мрамор, рук ему на грудь, и он уронил голову обратно на койку, бессильно выдохнув.

Мы с братом одновременно подскочили к Олеану, но я оттолкнул Соарэлле прочь, указав на стол со шприцами и прочими медицинскими принадлежностями. Он понял, взял необходимое лекарство, нужный прибор, перевернул руку Олеана вверх запястьем, пока я его придерживал. Он установил венозный катетер, через который ввел дозу эпинефрина. Достал из халата нужный пластырь и залепил его, закрепляя трубки на руке.

– Это похоже на клиническую смерть… Только у бессмертных. В смысле, обычные люди могут умереть или быть близко к этому, но врачи успевают вернуть человека обратно, а тут… Обычные бессмертные могут умирать и почти сразу же воскресать, а у Олеана…

Соарэлле что-то быстро бормотал себе под нос, он был занят тем, чтобы облегчить состояние ла Бэйла, я же тупо смотрел на него, тяжело дышащего, бледного, но уже живого, и пытался осознать это. Что я его уже почти похоронил, а он жив. Жив. Ладно. Прекрасно. Хорошо.

Я опустил взгляд на листок, всё ещё лежащий на груди Олеана. Недолго думая, я взял его и вложил в ладонь только что по-настоящему воскресшего человека, и он на удивление снова попытался мне улыбнуться, сжимая записку в кулаке.

Я чувствовал себя разбитым и одновременно счастливым. Потому что я бы не смог выдержать ещё одной смерти.

Нет. Неправильно. Смог бы. Человек может пережить всё. Но со смертью Олеана умерла бы и половина моей новой жизни.

Ведь моя мать была прошлым. И она погибла. А Олеан был настоящим. Моим другом. И он пока оставался жив.

Значит, оставалось жить и моё настоящее.

Я отошёл от него, убирая волосы со лба. Казалось, что прошло несколько дней, хотя пробрались мы сюда всего пару часов назад. Я встретил брата. И мне вспомнились Дрю и Дэмиан. Переживают ли они или же уверены в наших силах? Чёрт, они наверняка могли уже забить тревогу. Через час у нас условный подъем и завтрак через два часа, так что нужно было торопиться. Но сначала Соарэлле должен был провести тесты. И ему следовало поспешить.

Он старался, насколько я понимаю. Просил Олеана потерпеть. Невозможно было быстро проверить все изменения организма после принятия лекарства-яда, но что-то явно должно было быть по-другому. Но не воскресли ли вместе с ла Бэйлом и эти паразиты? Удалось ли облегчить его боль посредством куда больших страданий?

– Невероятно, – кажется, это не сарказм. Соарэлле не был в этом силён. – Я не уверен, не могу точно определить что-либо по крови без предварительной подготовки и обработки, но она практически чиста. Никаких следов препарата, лишь небольшие остатки яда, которые уже почти исчезли, и адреналина, что я ввёл после воскрешения. Все клетки восстановлены, но по анализу крови мне не понять, стало ли меньше паразитов. Они ведь внутри… Но! Могу точно сказать, что личинок нет. А они у заражённых есть всегда – тем более если паразиты, как и больной, бессмертны… Но твоя кровь чиста, Олеан. А это уже что-то значит. Это хорошо!

Он устало кивал самому себе, но выглядел на самом деле радостным. Его глаза светились, а на губах блуждала довольная улыбка.

– Вполне вероятно, что, если мы не убили всех паразитов, их стало намного, намного меньше. И, возможно, они больше не смогут размножаться. То есть, пройдя целый курс лечения, ты сможешь окончательно… выздороветь.

Олеан кивнул, нехотя глядя на поставленный ему катетер. Он страдальчески зажмурился и отвернул голову.

– Но… нам надо… идти.

Я вздрогнул. Спросил у Соарэлле время.

Уже шесть часов утра. Шесть! Нам срочно пора уходить. Просто срочно.

– Мы уходим. Олеан, я знаю, что ты слаб, но… Я буду ставить тебе эти катетеры сам. Или скажу врачу о том, что нам удалось разузнать… Чёрт, Соарэлле, напиши липовый отчет, якобы вы нашли другого бессмертного с такой же проблемой и вылечили его… и прислали нам доказательство и саму вакцину заодно. Давай. Мы что-нибудь придумаем. Конечно, врач догадается, что это всё бред, но я уверен, он не станет жаловаться директору. Он вылечит Олеана. Будет ставить ему катетеры и наблюдать за прогрессом лечения… – Брат задумался. Затем неуверенно покачал головой.

– Это займёт некоторое время, но я попробую. Не знаю, правда, каким образом вы объясните, как получили такую посылку…

– Да скажем прямо, что Олеан использовал свои силы. Только без подробностей. Врач не скажет. Он не скажет… Я надеюсь. Я мог бы сам ставить катетеры, но это было бы слишком подозрительно. Кроме того, если Олеан выздоравливает… короче, лгать – не вариант. Скрывать – тоже. Скажем половину правды. Всё, иди пиши.

– Ладно. Не трогай ничего. Я скоро.

И он, запустив пальцы в волосы, ушёл из кабинета.

Олеан молча лежал, закрыв глаза.

Да, он справился.

Вот только… Назревает вопрос.

«Смерти нет!»

Спас я своего друга, просто человека, живое существо…

Или же…

Я спас от гибели чудовище?

Волк

Соарэлле принёс нам распечатанный рецепт с рекомендациями и чёткими указаниями. Я быстро пробежался по тексту глазами, запоминая информацию, и после сложил и убрал листок в карман, забирая у брата чемоданчик с колбочками, содержащими лекарство. Их было немного – всё же это яд, но достаточно для Олеана. Плюс другие препараты.