На деле между актом награждения и любым другим действием правительства не было никакой разницы: министры предлагали, а монарх давал формальное согласие. Существовала, однако, одна область, где король в полной мере использовал свою прерогативу. Полагая, что награды, назначаемые от его имени и зачастую выдаваемые им самим, чересчур тесно привязаны к личности суверена, чтобы их можно было приписывать административной абстракции, известной как «корона», он тщательно изучал каждый наградной список. Даже предложения Асквита, которого король уважал больше, чем Ллойд Джорджа, иногда встречали сопротивление. Георг V отказывался произвести проконсула из графов в маркизы «из-за его некомпетентности и из-за того, что он становится посмешищем для всех, кто вынужден иметь с ним дело», отказывался сделать баронетом либерального политика, «единственным достоинством которого является то, что он брат министра почт», не соглашался дать звание тайного советника известному радикальному депутату или наградить одного члена Геральдической палаты,[97] к которому, как пояснил Кноллис, «король питает отвращение». Но если Асквит продолжал настаивать на своем, королю приходилось уступать — сомнительная награда не стоила конституционного кризиса. Дожидаться и дальше своего награждения пришлось только несостоявшемуся маркизу.

В мирное время подаваемые Асквитом наградные списки пестрили именами тех, единственной рекомендацией которым служили большие деньги. Некоторые из них вносили пожертвования в фонд либеральной партии, однако этих людей было не так много и имена их достаточно известны, чтобы вызывать какие-либо комментарии у общественности. С началом войны в наградных списках появились, однако, люди другого сорта: промышленники и финансисты, чьи услуги, как деликатно выразился Керзон, «не были полностью лишены ожидания будущего общественного признания». Некоторых из них действительно отблагодарила либеральная администрация Асквита и находившееся в 1915–1916 гг. под его руководством коалиционное правительство, но их ожидания вполне оправдались только при Ллойд Джордже — за хорошую цену. Чего никак не мог ожидать Мильтон, время повернуло вспять — наступил «золотой век».

В период между 1917 и 1922 гг. при распределении наград возникали четыре проблемы, которые неизменно вызывали у короля озабоченность: нежелание премьер-министра консультироваться с ним по поводу дарования званий и титулов тем или иным лицам, оказывавшим ему политическую или финансовую поддержку; число награждений, предлагаемых премьер-министром; личности награждаемых и, наконец, наличие посредников, торговавших королевской прерогативой.

Самый дерзкий пример нежелания Ллойд Джорджа консультироваться с королем — предложение произвести в пэры сэра Макса Эйткена; это случилось в декабре 1916 г., всего через полгода после того, как его произвели в баронеты. Поскольку лорд Бивербрук (он вскоре получил этот титул) был заранее извещен о предстоящем повышении, король счел невозможным возражать. Однако Стамфордхэм все же сообщил Ллойд Джорджу, что король «удивлен и огорчен», а далее высказал следующее: «Его Величество поручил мне передать, что, по его мнению, королевскую прерогативу не следует игнорировать, и он надеется, что в будущем до его неофициального одобрения никакие награды никем из министров не должны предлагаться. Его Величество просит, чтобы Вы довели это до сведения Ваших коллег».

Эта ссылка на «Ваших коллег» довольно примечательна. Бонар Лоу, руководитель входивших в коалицию консерваторов, по части наград проявлял не больше тактичности, чем Ллойд Джордж, особенно в тех случаях, когда награда должна была достаться подданному канадского происхождения.

В апреле 1918 г. королю снова пришлось иметь дело с неосторожным обещанием, данным Ллойд Джорджем еще одному владельцу газеты и члену правительства. После отставки лорда Ротермера, исполнявшего обязанности министра авиации, премьер-министр попросил, чтобы его произвели из баронов в виконты. На сей раз король ответил отказом. Стамфордхэм заявил Ллойд Джорджу: «Король надеется, что Вы не станете поднимать вопрос о звании пэра для лорда Ротермера. Вновь созданные военно-воздушные силы просуществовали до момента его отставки всего двадцать четыре дня. Справедливо или нет, но его руководство подвергалось резкой критике и сейчас обсуждается в обеих палатах парламента. Его можно произвести только в тайные советники, что также является высокой наградой».

Годом позже Бонар Лоу с обезоруживающей откровенностью повторил свою просьбу:

Ответ Стамфордхэма был таков:

В первые недели царствования, а потом еще раз, в 1911 г., король жаловался Асквиту на непомерную длину наградных списков. С годами они не стали короче. За период с 1908 г., когда Асквит только что занял пост премьера, и до последовавшего через девять лет его падения звание пэра было присвоено в девяноста случаях — почти столько же, сколько за годы премьерства Ллойд Джорджа, продлившегося всего шесть лет. Все возрастающее количество титулов повлияло на чувство юмора у короля. В 1919 г., вскоре после смерти первого виконта Астора, «Таймс» опубликовала шутливое послание министра просвещения Г. А. Л. Фишера невестке покойного пэра Нэнси, начинавшееся так: «Мне жаль, что Вы — виконтесса». Король был взбешен и велел Стамфордхэму сообщить премьер-министру о его желании уменьшить количество пэров, которых «с 1910 г. стало на сотню больше, причем некоторые из них стали пэрами против желания короля». Струхнувшая Даунинг-стрит ответила, что послание Фишера было всего лишь шуткой, не предназначавшейся для публикации. В 1922 г. Стамфордхэм с угрюмым фатализмом писал Солсбери:

Даже если каждый из множества выдвинутых Ллойд Джорджем кандидатов однозначно заслуживал бы подобной награды, король все равно жаловался бы на столь массовую кампанию по присвоению титулов, однако и заслуги этих кандидатов зачастую оказывались довольно сомнительными. Еще в начале премьерства Ллойд Джорджа, в марте 1917 г., Солсбери с группой единомышленников-консерваторов предупреждал об «огромной важности того, чтобы наша общественная жизнь была свободна от любых упреков». Одно дело, утверждали они, когда та или иная политическая партия вознаграждает своих сторонников, и совсем другое — если награды раздаются только за крупные взносы в партийную казну. Когда через несколько месяцев они выразили свое беспокойство в палате лордов, Керзон весьма красноречиво выступил в защиту сложившейся практики: