– Димер, – Калберд утирал с лица пот, несмотря на то, что ветер становился все холоднее. Сбросил на землю большую охапку хвороста. – Где инструмент, оперколон?

– Вон там, – я указал на сложенный инструмент, плохо различимый в звездном свете свете. – Берите грабли, сгребайте солому и жгите дымовушки, ребята. Надо, чтобы до самого утра саженцы были в дыму.

Оперколоны без лишних слов принялись за работу. В ночи один за другим вспыхивали тусклые огоньки тлеющих костров, в горле першило и глаза щипало от дыма. Мы ныряли в дым, подтаскивая к углям охапки влажного мусора. Через час – принялись сгребать со всех концов поля траву и солому в большую копну, чтобы поддерживать угасающие костры.

В отдалении проехал по дороге дрон, груженный теплоизолирующей пленкой. Я расстегнул накидку, несмотря на ночной холод.

– Что это? – Калберд задрал увенчанную нечесаной копной волос голову, глядя в ночное небо.

Сперва я принял тихое жужжание за работающий двигатель еще одного трактора на дороге. Но стрекот усилился и теперь явственно доносился сверху. Окруженная габаритными огнями тень «скайера» выплыла из-за верхушек деревьев, и резкий порыв ветра ударил сверху, разметав клочья дыма по сторонам.

– Что они делают? – возмущенно воскликнул Рингвуд.

Я выхватил айдим. Глянул мимоходом личность пилота.

– Синиш! Уводите кольцевик!

– Приказ Джонстона! – отозвался Брянцев. – Перемешиваем тепловые слои над полями!

– Мы жжем здесь дымовухи! – прокричал я, прикрывая глаза от летящего по ветру сора. – Уходите к дальним фермам, вы там нужнее!

– Роджер! – разведчик резко повел кольцевик вверх. Качнувшись, машина пошла на юг, в сторону фермы Эпплсида. Мы бросились к кострам, подкидывать новые порции травы взамен прогоревших.

Ночь тянулась, кажется, вдвое дольше обычного. Я уже стал подумывать, не сбился ли наш график затмений, и не решила ли Кементари нырнуть в тень газового гиганта с опережением в несколько эру. Наконец, когда ноги уже дрожали от усталости, а спина отчаянно гудела, небо на кей-востоке медленно посветлело. Издевательски неторопливо крохотная и яркая Мюара выплыла над Мэнханем.

– О-ох, – Тулпар устало облокотился на вилы. – Наконец-то.

– Рано радуешься, – предупредил я его. – Костры придется жечь, пока солнце не прогреет воздух.

– Что? – Рингвуд невидяще уставился на меня красными от дыма и недосыпа глазами. – А. Понял, – он механическими движениями принялся подгребать к куче рассыпавшиеся листья.

Под восходящим солнцем виден был блеск пленки, расстеленной за ночь над всходами пшеницы и картофельными плантациями. Участки, засаженные помидорами, как и наш, покрывало густое покрывало дыма. Вдалеке черными стрекозами висели над фермами «скайеры» и «йоханссоны», взбаламучивая теплый воздух и посылая его к земле.

Сигнал отбоя тревоги раздался, когда все мы уже потеряли даже желание следить за временем. Я разогнул ноющую спину, неловко ухватил коммуникатор и скривился, когда пластик скользнул по сорванным мозолям.

– Молодцы, Шестая, – видимо, и Лазарев надышался дыма, голос его звучал хрипло, будто у жертвы имплантационного синдрома связок. – Мы это сделали. Снимаем пленку, тушим огонь и по домам.

Над нашими головами прошли к аэродрому кольцевики, на сей раз на приличной высоте. Я присыпал землей предпоследний костер, а с последним Калберд расправился старым солдатским способом и заправил штаны. Походкой некачественных нейрозомби мы направились к складам, возвращать инвентарь.

Глаза слипались. В молчании мы добрели до дома.

– Кофе? – Ланцея тоже не выглядела особо бодрой. Она сидела за столом, подпирая рукой голову, и выглядела так, будто вот-вот заснет прямо за ним.

– Блок, какой кофе? Я сейчас мечтаю только о постели.

– Взаимно, – Ланцея зевнула. – Кажется, Тро выгнал в поле половину поселка.

– И Инфогруппу тоже? – только сейчас я заметил, что накидка Ланцеи не до конца очищена от пыли и соломинок, а на руках осталась вьевшаяся грязь.

– Спрашиваешь, – Ланцея встала. – Димер, давай все-таки сунем накидки под воду. Сейчас вся комната провоняет дымом.

Возражений с моей стороны не последовало.

– Жаль, что метеогруппа не предупредила нас о заморозках заранее, – пробормотал я, когда мы в халатах возвращались из подвала.

– Еще бы, – Ланцея устало оперлась на мою руку. Мы добрались до кровати, растянулись на ней и вырубились, и не помышляя ни о каком кофе. Даже если бы в наших запасах чудом нашелся земной кофе, а не его кементарийский эрзац.

Снилось что-то сумбурное. В небе крутились друг напротив друга Илуватар и Земля, пшеничные нивы плодоносили снегом, превращавшимся в туман, который тут же втягивался в торопливо разжигаемые костры. Крапивник, Тасерг и мастрейн Каскос, упорно превращавшийся в капитана Хейма, привязывали к «Семени» топливные баки веревками, Тасерг при этом очень беспокоился, не перетрутся ли веревки в полете от холода, напоминая о сходных случаях с Мэнханем и Димером. Хейм покосился на айдим, развернул панель и растянул изображение Кементари в натуральную величину, после чего включил сигнал побудки и тряхнул меня за плечо.

Я обреченно открыл глаза, надеясь, что сигнал будильника мне приснился.

– Подъем-подъем, – уверил меня в обратном Тасерг, превратившийся в капитана, который превратился в Геккона – и наяву им и остался.

– Уже утро? – эта фраза обещала стать у нас ходовой.

– Нет. Уже время проливать посевы, – проинформировали меня. – Ничего. Артигас обещал на эту ночь наладить посменное дежурство. Вставайте-вставайте!

Высоко в зените висели редкие облака, почти незаметно для глаза смещающиеся к юго-кей-востоку. Холодные ночи сменились теплыми и слегка – дождливыми, и мы переживали, как скажется на посадках чрезмерный полив сразу после переохлаждения.

Спасти удалось практически все посадки. Лишь виноградная плантация не пережила нежданного похолодания. Впрочем, Исследовательская секция грозилась одомашниванием каких-то к-культур, способных разнообразить витаминами наш рацион.

– Вот такие дела, – сообщил Геккон, рассевшийся в обнимку с гибридом пальмы и кольраби-переростка. Верхняя часть раздутого стебля пестрела ярко-фиолетовым образованием, несведущему глазу способным показаться цветком. На самом деле верхушку растения венчал пучок обоеполых спорангиев. – Полярные области охлаждаются, когда планета проходит афелий, и циркуляция течений приостанавливается. Ток холодной воды мимо нашего побережья замедляется, затем планета снова начинает прогреваться, и восстановившаяся циркуляция поднимает переохлажденные глубинные воды на поверхность, далее – через пролив Форохеля в нашу сторону. В результате формирующиеся над Землей Ыкус континентальные воздушные массы без помех добираются до самого Мэнханя.

– Я рад за метеогруппу. У них блестяще получается объяснять погодные феномены постфактум, – проворчал Корнер. – Я правильно понимаю, что новых заморозков не будет?