— Хмм. Ну и что… — На его лице появилась гримаса. — У моего коллеги трехлетние близнецы, и один только садик обходится в двадцать тысяч в год. Двадцать тысяч в год, Роуз, — а им всего три года! Подумай, во сколько они обойдутся, когда вырастут! Если у нас будут дети, мы уже не сможем жить беззаботно, как ты думаешь?

— Мне все равно. Я хотела бы завести ребенка, — сказала я. — Так что, если я все-таки решу жить с тобой постоянно — мое решение пока под вопросом, думаю, тебе нужно об этом знать.

— Ты ставишь мне условия? — спросил он.

— Тебя послушать, получается, я тобой манипулирую. Скажем так: это не больше, чем пожелание.

— О'кей, тогда я подумаю. — Он взял меня за руку. — Я рад, что ты со мной, Роуз. По-моему, то, что я упал с лестницы, — вовсе не несчастный случай, потому что теперь ты наконец вернулась домой. — Домой? — Ты рада, что ты здесь, Роуз? — Он погладил мои пальцы. — Рада?

— Конечно, — услышала я свой голос как бы издалека.

На следующий день я оставила еду для Эда в холодильнике и поехала в офис: Беверли заболела. Слегла с гриппом, бедная девочка. Я устало просматривала письма: проблемы с родителями мужа, недержание мочи, азартные игры, ревность, переходный возраст, вши и пьянство. Монотонность работы прерывали лишь текстовые сообщения от Эда — он большой их поклонник. «VVCAMCS?» — это пришло прямо перед обедом. Что за тарабарщина? Я заглянула в словарик Серены: «Voulez-vous couchez avec moi ce soir?»[55]Через час пришло еще одно: «Хо4у тебя». На этот раз перевода не потребовалось. В три тридцать экранчик мобильника признался: «О5 ску4ю». «Опять скучаю». И наконец, в четыре часа — «Жду встре4и».

— Я тоже жду, — сказала я, глядя, как на экране высвечиваются буквы.

В шесть я поехала на Хоуп-стрит, чтобы покормить Руди и забрать почту. Отперев входную дверь, я увидела мигающий огонек автоответчика. Прослушав тридцать секунд сдавленного дыхания, которое на этот раз сопровождалось странным щелканьем, я снова позвонила в телефонную компанию, чтобы поставить запрет на звонок, но, как обычно, не смогла пробиться. Я была не готова к тому, чтобы сорок пять минут слушать «К Элизе» Бетховена в синтезаторной обработке, поэтому бросила трубку и разобрала почту. Мне пришла открытка от Генри, который все еще был в зоне Персидского залива, и напоминание о новых курсах по кикбоксингу. Я взглянула на рекламку. Надерите противнику задницу на новых занятиях по тайбо с Бешеным Норманом! Я решила, что мне это ни к чему, и пошла на кухню покормить Руди. На столе аккуратной стопочкой лежали письма Тео, и на самом верху распечатанное и развернутое письмо от агентства недвижимости «Дженкинс и компания». В нем говорилось, что заявка Тео принята и «рассматривается возможность заключения контракта». Какой ужас! Владельцы переезжают за границу, поэтому в их интересах продать жилье как можно скорее. Они попросили оформить сделку в течение десяти дней. Десяти дней? Десяти дней? Обычно на оформление уходит как минимум десять недель!

— Не хочу, чтобы он уезжал, — пробормотала я, сжимая в ладони чашку чая. — Тео чудесный парень. Хочу, чтобы он остался.

Я посмотрела на магнитную доску. Там висело приглашение на презентацию его книги в Королевском астрономическом обществе на следующую среду. Я повторяла про себя его имя. Тео Шин… Внезапно раздалась трель моего мобильника — звонил Эд. У него был взволнованный и счастливый голос: хотел узнать, когда я вернусь. Так что я вычистила клетку Руди, покормила его и напоила, а потом вернулась обратно на Бленхейм-роуд. Притормозив на красный свет, я вспомнила, как меня раздражал Тео, когда он только въехал, и как мне хотелось быть с Эдом. Теперь же меня бесила мысль, что придется жить с Эдом, и мне хотелось остаться с Тео.

— В голове такая путаница, — расстроенно пробормотала я. На светофоре загорелся зеленый. — Мне нужна экстренная психологическая помощь. Как бы мне назваться? «Растерянная из Кэмбервелла»?

Я припарковалась на обычном месте и искала в сумочке ключи, когда дверь передо мной открылась.

— Роуз, — сказал Эд. — Заходи. — Он притянул меня к себе левой рукой, закрыл ногой дверь и поцеловал меня. — Как здорово снова тебя видеть, — пробормотал он, зарывшись лицом мне в волосы.

— Мы же только сегодня утром виделись, — засмеялась я.

— Знаю, но я очень соскучился. И хочу тебе кое-что сообщить. Умираю от нетерпения.

— Что?

— Я весь день думал о том, что ты сказала. — Он улыбнулся своей улыбочкой неисправимого сердцееда. — И отвечаю «да». Думаю, нам стоит завести ребенка.

Я вытаращила глаза:

— Ты серьезно?

— Эта мысль весь день крутилась у меня в голове. И если такова цена, которую придется заплатить, чтобы ты была со мной, я согласен.

— Но ты сам хочешь ребенка, Эд?

— Хочу. Если ты хочешь, то и я хочу.

— Но ты должен сам его хотеть, а не просто соглашаться ради меня.

— Я делаю это ради нас обоих, — ответил он. — Теперь ты убедилась? — Я медленно кивнула. — Ну пошли. — Он схватил меня за руку. — Прямо сейчас и начнем.

— Эд, — сказала я, поднимаясь вслед за ним по лестнице, — я не хочу, чтобы ты сделал мне ребенка только для того, чтобы удержать меня.

— Я и не думал об этом. Я хочу сделать тебе ребенка, чтобы ты была счастлива, и я был счастлив.

Он снова поцеловал меня. Мы вошли в спальню, и он задернул шторы левой рукой. Я вспомнила прошлый ноябрь: когда я увидела, как он задергивает шторы, меня затопила пустота, будто он захлопнул дверь у меня перед носом. И вот теперь мы снова вместе, я в его доме, помогаю ему раздеться. Он поморщился, когда я сняла его рубашку, осторожно стягивая ее с правого плеча. Потом я расстегнула брюки: он стащил их и перешагнул через них, сбросив ботинки. Я сняла хлопчатобумажный свитер через голову и, извиваясь, вылезла из юбки. Он поцеловал меня, мы опустились на кровать, и он двинул мою ладонь вниз. Его дыхание участилось. Он опять поцеловал меня и попытался наклониться надо мной, царапнув гипсом мою руку. Его лицо свела судорога наслаждения. Нет, это было не наслаждение.

— О, черт! Моя рука! — простонал он. — О-о-оо-о-о! — Он поморщился, покраснев от напряжения и переместив точку опоры. — Чертова рука! — повторил он, зажмурившись и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

— Эд, может, не будем заниматься этим, пока ты не поправишься?

— Нет-нет, со мной все в порядке. Так, на чем мы остановились? Давай попробуем еще раз. — Мы осторожно передвинулись со сплетенными ногами. Он тихонько перекатился на спину и попытался подтянуть меня наверх, но его лицо вдруг опять передернулось.

— Эд, что случилось? — Я оперлась рукой о его грудь.

— Ребра, ребра! Не трогай — о, я умираю, — дышать невозможно!

— Послушай, может, хватит? — сказала я. — У тебя три сломанных кости. Может, просто полежим рядом. — Он кивнул, признав поражение, и придвинулся поближе.