– Чтобы выведать что-то у Маклина, потребуется немало времени, – сказал он, – но я начинаю думать, что оно того стоит. Говорить придется тебе. Меня он записал в наглецы.

Холм слева резко забирал вверх и падал в котловину; лес сменился каменистыми откосами и склонами, кое-где поросшими вереском. С вершин холмов били в глаза блестящие каскады еще по-зимнему полноводных ручьев; мирная тишина и покой, не несущие угрозы, как на острове, заполняли все ваше существо, погружая его в безмолвное благоговение. Когда всякое человеческое жилье, казалось, отступило далеко назад, справа неожиданно выросли каменный мост и несколько домов; в пустынном уголке, где, по сути, нет селений, этого было достаточно, чтобы зваться деревней, и к Бридонам вернулось ощущение жизни. Они пересекли мост и двинулись по дороге, которая, петляя, время от времени заводила их на территорию Замка Грёз, где они несколько опасались встретить владельца, чье несвоевременное гостеприимство могло бы отвлечь их от цели. За замком дорога опять углубилась в лес, их окутала прохлада, а вид загородили наползающие папоротники и валуны. Но там, где дорога ныряла вниз и исчезала стена из деревьев, был слышен рев мятущейся Дауни, несущей к морю непривычный для нее груз воды.

За последней, самой низкой котловиной справа показались полуоткрытые в нерешительном жесте приглашения ворота. Покрытие под колесами тщетно претендовало на звание дороги, хотя если на вашу машину можно было напялить гусеницы, у вас имелся шанс поближе познакомиться с рекой даже без риска вторгнуться в чужие владения. Майлз пришел к резонному выводу, что это и есть то место, которое они ищут: удобный подъезд к берегу, где рыбаки могут подойти к машине, которая отвезла бы их домой или, наоборот, подвезла бы подкрепление в виде бутылок и пакетов с сэндвичами. Одинокий крестьянин, корпевший над картошкой, вместо того чтобы оказать хоть какое-то сопротивление непрошеным гостям, поднес руку к кепке. Колея вихрилась следами множества колес, однако не столь четкими, чтобы можно было надеяться реконструировать полуночные события трехнедельной давности, если таковые и имели место. Ярдов через пятьдесят перед Бридонами вдруг выросла каменная стена, и они вынуждены были остановиться. Забравшись на нее, супруги увидели Дауни и выступ острова. Почти напротив дымчатое солнце отражалось от черепицы на крыше дома.

Никаких сомнений, берег, на который они вышли, был хорошо знаком лодкам. Естественная бухта имела около двенадцати футов в ширину, пологий откос очень светлого песка прямо просился под место для причала, однако высокая вода не оставила следов и не позволяла понять, как давно он использовался, хотя на гнилом деревянном шесте сохранились следы цепей. Любой, кому нужно переправиться через реку, неминуемо выбрал бы для причала именно это место. Слева, чуть повыше, рос высокий дрок, над которым нависали березы. Несколько дюймов влажного песка у кромки воды свидетельствовали о том, что шел, хотя и медленный, отлив. Единственные следы принадлежали кроликам, стягивавшимся сюда по вечерам на водопой.

– Убей меня, не понимаю, как ты, собственно, собираешься откопать что-нибудь на этом месте преступления, если, конечно, преступление имело место, – сказала Анджела. – В доме – совсем другое дело. Даже самая нерадивая горничная время от времени протирает пыль, так что если где-то что-то лежит, примерно понятно, с каких пор. Но под открытым небом, там, где побывало неизвестно сколько народу, все просто занесет илом. Посмотри хоть на эти спички. Как понять, сколько времени они тут валяются: несколько недель или много месяцев? А вот этот лист приходской газеты – если это в самом деле приходская многотиражка (в любом случае для Летеби слишком благочестиво), – так залило дождем, что даже приблизительно нельзя сказать, когда его здесь бросили. А вон в дроке застряла какая-то тряпка, похоже на лоскут зонта. Просто невероятно, сколько везде клочков зонтов, хотя никогда не увидишь каркас. Тебе это не кажется подозрительным, Майлз?

– О, трещи себе на здоровье, но заодно пройдись по берегу, может, окажешься полезной и что-нибудь высмотришь. Конечно, такие уголки – на свежем воздухе, у реки – излюбленные пристанища бродяг, влюбленных, не знаю, кого еще. Хотя, смотри-ка, это уже интереснее.

– Что ты нашел? Неужели автобусный билет?

– Ты будешь смеяться, но это в самом деле автобусный билет. И не местный. Глазго, Каукэдденс – это ведь район Глазго. Но я имел в виду кое-что поинтереснее. Вот. – И Бридон протянул Анджеле грязные подтяжки для носков.

– Восхитительно! – воскликнула та. – Наверно, ты повезешь их в Глазго и покажешь по очереди всем старьевщикам в надежде, что кто-нибудь из них вспомнит джентльмена, которому их продал, да как тот выглядит. Проблема только в том, что находящихся в пользовании подтяжек для носков будет несколько миллионов, а если ты их разрекламируешь…

– Не валяй дурака. Ты полагаешь, подтяжки для носков – это просто подтяжки для носков. Какое заблуждение. Ты полагаешь, для сыщика – это пустой номер. Сильно ошибаешься. Сейчас я тебе докажу, насколько сильно. Прежде всего, я уверен, что данное изделие высокого качества. Может быть, конечно, их носил какой-нибудь приказчик из Инвернесса, но едва ли. Как понимаю, местная молодежь ими не пользуется. Довольно здравомыслящая, надо сказать, молодежь. Терпеть не могу подтяжки для носков. Дальше, лежат они тут недолго, поскольку, несмотря на дождь, не сильно полиняли. Следующее, как они могли спасть с ноги? Ведь они ее обхватывают, да еще прикреплены к носку вот этой маленькой резиновой прищепкой. Вряд ли они спали во время ходьбы. Даже если расстегнулись наверху, все равно ведь прицеплены к носку. Вывод: их сняли. Причем снял человек, который предположительно собирался либо купаться, либо грести на веслах.

– Звучит, конечно, убедительно. Но я не понимаю, что это тебе дает. Здесь могут купаться сотни людей.

– И много сотен ты видела после нашего приезда? А ведь почти все время стояло пекло. Знаешь, эти реки Высокогорья ужасно холодные; в них особенно не покупаешься, исключая детей, разумеется. Но дети не носят подтяжек для носков. А взрослые не очень плещутся в воде. Мне представляется, здесь, чтобы искупаться, раздевался взрослый человек, не очень давно и почти наверняка ночью.

– Почему ночью? Кто, кроме тебя, настолько безумен, что пойдет здесь купаться в полночь?

– Конечно, я предполагаю, но эту догадку подпирают два веских довода. Во-первых, высока вероятность того, что джентльмен оставит свою одежду именно там, где ее снял. А когда у него тут под носом остров и противоположный берег, где внезапно могут появиться дамы, он, как воспитанный купальщик, не станет раздеваться на открытом месте, ведь у него под рукой чудесная раздевалка в виде зарослей дрока. И во-вторых, тот, кто привык носить эти дурацкие подтяжки, стоит ему только снова одеться, тут же заметит, что одной не хватает. И он бы наверняка ее нашел, если бы было чем посветить. Поэтому я исхожу из того, что раздевался и одевался он в темноте.

– Ладно, а зачем ему вообще заниматься такими глупостями? Кстати, это ведь не ты? Или ты?

– Я уже сказал тебе – а по-настоящему заботливой жене это должно быть известно, – я не ношу эти ужасные подтяжки для носков. Только ради бога не заводи волынку, что одежду нужно содержать в порядке, как раз становится интересно. Итак, никто не будет купаться здесь в полночь ради удовольствия, значит, были дела. А поскольку мы пытаемся объяснить, почему лодка, стоявшая на причале у необитаемого острова, была отшвартована, думаю, позволительно высказать предположение, что нашему господину пришлось плыть на остров, иначе добраться до лодки он не мог. А так как лодку нужно было вернуть на место, то, после того как он закончил свои дела, ему с необходимостью пришлось плыть обратно. Как, с точки зрения логики?