мини-люкса и смотрящего на меня так, словно Я — бокал лучшего виски, и он готов убить за один глоток.

— Спасибо, — пробормотала я, нервно проводя руками по платью. Это кроваво-красное, без бретелек, с одной стороны разрез ниже изгиба моей задницы, а с другой стороны резко сужается вниз, шелк струится до щиколоток с другой стороны.

Оно напоминает мне платье, которое я надевала, когда он взял меня в поместье Марка в прошлом году. Я уверена, что никогда не смогу смотреть на красное платье и не думать о том, что он сделал со мной в том кинотеатре.

Особенно сейчас, когда он крадется ко мне с моим черно-фиолетовым лезвием и ремешком в руке, с дьявольским блеском в глазах.

На мне пятидюймовые черные каблуки, но все равно я чувствую себя маленькой девочкой, стоящей рядом с Зейдом. Его рост, должно быть, не меньше шести футов и шести дюймов.

— Не забудьте это, — говорит он, протягивая нож и кружевной ремешок. — Ты не останешься без защиты.

— И не мечтайте, — бормочу я, очарованная им. Мое сердце забилось в горле, когда он опускается передо мной.

— Что ты делаешь? — Я дышу, наблюдая, как его длинные пальцы тянутся ко мне и схватили мою лодыжку. Его прикосновение кажется электрическим, моя нога подергивается от ощущения его кожи, медленно проходящей по моей коже. Я задерживаю дыхание, мое сердце учащается, когда его рука исчезает под шелком и поднимается все выше.

«Возлагаю корону на мою королеву», — пропел он.

«Что ты имеешь в виду?» рассеянно бормочу я, дрожа от электрических токов, проходящих по моей ноге.

«Корона символизирует власть. Вот что значит этот нож для тебя».

Я дрожу, и жидкое тепло скопилось у меня в животе. Что-то что я все еще привыкаю чувствовать снова, когда Зейд достаточно храбр, чтобы прикоснуться ко мне.

За последний месяц он стал более смелым, прижимается ко мне при каждом удобном случае и использует любой повод, чтобы прикоснуться ко мне, его пальцы всегда задерживаются дольше, чем нужно. По ночам, когда я теряюсь в кошмаре, я позволяю ему обнять меня ненадолго, чувствуя себя с ним в большей безопасности, чем в своей собственной коже.

Иногда в такие моменты он нежно целует меня в челюсть, никогда не заходя слишком далеко, но знакомя меня с ощущениями его ласк. Больше и больше, я жажду его и ищу его. И в последнее время мне стало казаться, что этого недостаточно. Как будто мне нужно больше.

Чувствуя мое растущее возбуждение, он поворачивает голову и нежно целует мое колено и смотрит на меня сквозь густые черные ресницы. Зубы зажимают мою нижнюю губу между ними, и его глаза пылают в ответ.

Опустив свой горящий взгляд, он смахнул материал моего платья в сторону, и теперь обе ноги обнажены. Я решила обойтись без трусиков с этим платьем, шелк слишком тонкий, чтобы скрыть линии трусиков. Если бы он приподнял материал еще на дюйм, он сможет увидеть между моих бедер.

Его ноздри раздуваются, и я чувствую, как мое лицо становится горячим и еще больше пылает, когда он наклоняется ближе.

Я чувствую твой запах.

То, что он сказал мне так давно, когда велел мне бежать и прятаться в Поместье Парсонс, обещая наказание, если он найдет меня.

У меня такое чувство, что он чувствует мой запах сейчас, и то, как сильно мое тело плачет по нему.

«Подними ногу, детка», — грубо приказывает он, голос хриплый от желания. Я слушаю, наблюдая, как он обвязывает кружевной ремешок вокруг моей ноги и поднимает ее к верхней части бедра, его костяшки пальцев опасно приближаются к моему центру.

«Ты помнишь, как этим пользоваться?» — спрашивает он, перебирая лезвие в своих ловких пальцах. Ради всего святого, я не могу понять, почему это было одним из самых горячих вещей, которые я когда-либо видела, как он делает.

«Угу», — пискнула я. Мне требуется усилие, чтобы оторвать взгляд от крутящегося лезвия, чтобы встретиться с его взглядом. В его несочетаемых глазах мелькает намек на вызов, и я чувствую, что поднимаюсь, чтобы встретить его. «Ты знаешь, как им пользоваться?»

Я никогда не пойму, почему я подстрекаю его, даже когда настороженность скрывается за за облаком похоти.

Ухмылка, которая кривит его губы, злая, заставляющая мое тело покраснеть. Я перегрелась, а он едва прикоснулся ко мне.

Я не уверена, что он намерен сделать, но выражение его лица говорит мне, что это будет что-то гнусное.

«Ты не можешь порезать меня этим», — серьезно говорю я. На мгновение я вижу вспышку ярости в его глазах, но она исчезла прежде, чем огонь успел разгореться. И я знаю, что он знает причину моей просьбы. Было несколько ночей, когда я призналась в том, что со мной делали в этом доме, включая Ксавье в том, как он насиловал меня, разрезая на части.

На мгновение я запаниковала, боясь, что он остановится на напоминании о том, что другие мужчины пользовались моим телом. Напрягшись, я жду отвращения. Я бы не винила его, если бы я вызывала у него отвращение, но это все равно разорвало бы мое сердце.

Вместо этого он переворачивает лезвие, пока не берет острый край в руку.

Затем он скользит рукояткой по моему бедру, нежно и дразняще. Страх начинает рассеиваться, облегчение пропитывает мои кости. Но даже это быстро проходит. когда рукоятка ласкает мою киску, лишь шепотом.

Теперь я не чувствую ничего, кроме предвкушения и томительной настороженности.

Турбулентность снова раскачивает самолет, физическое отображение того, что чувствует мое сердце.

«Знаешь ли ты, что возвращение чего-то, что было украдено у тебя, может помочь справиться с травмой?» — спрашивает он.

«Да», — бормочу я.

«И если что-то причиняло вам боль раньше, то придание этому нового смысла может помочь».

Его глаза поднимаются и пристально смотрят на меня.

«Хочешь, я покажу тебе новое значение этого ножа?».

Я колеблюсь, но затем киваю головой. Страх другого рода овладевает моим телом — тот, который меня всегда привлекал. И мне так не хватало этого сильно.

«Подними платье», — грубо требует он, его голос глубокий и хриплый.

Я быстро делаю то, что он говорит, задирая материал достаточно высоко, чтобы обнажить вершину моих бедер.

Его ноздри раздуваются, и он ненадолго сжимает челюсти, прежде чем приказать: «Теперь обхвати мою руку».

Нахмурив брови, я делаю то, что он говорит, хватаюсь за его руку, которая плотно обхватываю лезвие. «Не хотелось бы порезать эти красивые руки.

Так что ты будешь направлять меня».

Я качаю головой,