— Спешишь куда-то? — покосившись на Антона,спросил Игорь, разлил перерожденную водку.

— Нет, куда мне спешить? — ответил Антон. — Яуж лучше с тобой посижу, поболтаю. А знаешь, зачем еще я поменял бутылку?

— Так это ты инициатор?

— Я, я. Семен принес правильную. А мнезахотелось тебе напомнить… не всегда в красивом сосуде — хорошее содержимое.

Игорь вздохнул, лицо его потемнело.

— Городецкий… не надо читать мне мораль. Я вДозоре был, когда ты еще не родился. Все понимаю! Но я виноват, и я понесу своенаказание.

— Нет, ты ничего не понимаешь! — зло выкрикнулАнтон. — Встал в позу, видите ли… сел в позу, точнее! «Я виноват, я понесу…» —передразнил он Игоря. — А нам что делать? Особенно теперь, без Тигренка иАндрея? Ты знаешь, что Гесер решил наших девочек-программисток натаскивать?

— Брось, Антон! Незаменимых Иных нет. Врезерве Московского Дозора — сотни магов и волшебниц!

— Да, конечно. И если свистнем — они придут.Бросят семьи, бросят работу, обычные дела. Встанут под ружье, а как же иначе?Если действующий состав Дозора опозорился, опустил руки, поддался…

Игорь вздохнул. Заговорил резко и напористо,вновь становясь похожим на прежнего оперативника:

— Антон, я все понимаю. Ты умный парень, и тыправильно сейчас меня злишь. Пытаешься вдохнуть волю к жизни… пытаешься убедитьбороться… Но пойми одно — я действительно не хочу бороться! Я действительносчитаю себя виновным. Я действительно… решил уйти. В никуда, в сумрак,

— Почему, Игорь? Я понимаю, смерть человекавсегда трагедия, тем более если по твоей вине, но ведь ты не мог предвидеть…

Игорь поднял на него тяжелый взгляд. Покачалголовой:

— Нет, Антошка. Ничегошеньки ты не понимаешь.Думаешь, я из-за того казнюсь, что тот паренек утонул? Нет.

Антон взял рюмку и залпом выпил.

— Жалко мне мальчика, — продолжил Игорь. —Очень жалко. Только мне ведь всякого пришлось повидать… и было уже так, чтогибли люди. По моей вине. И дети, и женщины, и старики. Тебе приходилось, кпримеру, делать выбор — к кому кидаться, кого спасать: неинициированного Иного илиобычного человека? Мне — приходилось. Тебе приходилось выбирать силу из толпы —начисто? Зная, что с девяностопроцентной вероятностью два человека в толпе невыдержат и покончат с собой? Мне — приходилось.

— Мне тоже кое-что приходилось делать, Игорь.

— Да, я понимаю. Тот ураган… Тогда что же тыерунду несешь? Не можешь поверить, что дело не в несчастном пареньке? Что яполюбил Темную?

— Не могу, — сказал Антон. — Никак не могу!Гесер тоже это сказал, но…

— Вот и поверь Гесеру. — Игорь горько улыбнулся.— Я ее люблю, Антон. И сейчас еще люблю. И буду любить — вот в чем беда.

Он взял рюмку.

— Хоть на том спасибо, что ей рюмочку на столене оставил… — Антон почувствовал, как в нем закипает ярость. — Спаси…

И осекся, невольно проследив взгляд Игоря. Вшкафу, за стеклом, стояла среди бокалов наполовину полная рюмка с зачерствелымкусочком хлеба на ней.

— Ты сдурел, — пробормотал Антон. —Совершеннейшим образом сдурел. Игорь, ты пойми — она ведьма!

— Она была ведьмой, — с легкой печальной улыбкойсогласился Игорь.

— Она спровоцировала тебя… ну, не зачаровала,понятно, но все равно влюбила в себя.

— Нет. Она влюбилась сама. И не подозреваладаже, кто я.

— Хорошо. Допустим, тебе виднее. Но все равно— это была провокация. Со стороны Завулона, который прекрасно все знал…

Игорь кивнул:

— Да, скорее всего. Я много над этим думал,Антон. Видимо, и та схватка в Бутово была полностью подготовлена Темными. Высшимзвеном, Завулон и еще один-два Темных. Лемешева, вероятно, знала. Эдгар иведьмы — нет.

Вампиров и оборотня он даже не посчиталдостойными упоминания.

— Ну, так если согласен… — начал Антон.

— Подожди. Да, это была сознательная операцияТемных. Интрига Завулона. И интрига удачная… — Игорь опустил голову. Глухосказал: — Только что это меняет в моем отношении к Алисе?

Антону захотелось крепко выматериться. Что они сделал, после чего сказал:

— Игорь, ты ведь посмотрел досье АлисыДонниковой. Наверняка посмотрел!

— Да.

— Значит, должен понимать, сколько у нее наруках крови? Сколько зла за ее спиной? Я сам с ней сталкивался несколько раз! Сее подачи срывались наши операции, она… она верно прислуживала Завулону…

— Ты забыл добавить, что она была подстилкойЗавулона, — мертвым голосом сказал Игорь. — Что глава московских Темных оченьлюбил заниматься с ней сексом в сумеречном облике, что она участвовала вшабашах с жертвоприношениями и в групповых оргиях. Что молчишь? Скажи, я ведьвсе равно это знаю. Гесер дал мне полное досье… постарался на славу. Знаю я всеэто.

— И все равно ее любишь? — тупо спросил Антон.Игорь поднял голову, и они посмотрели друг другу в глаза. Потом Игорь протянулруку, осторожно коснулся руки Антона:

— Не злись на меня, брат-Светлый. Не презирай.А если не можешь понять — то лучше уйди. Погуляй по Праге…

— Я пытаюсь понять, — прошептал Антон. —Честное слово, пытаюсь. Алиса Донникова была самой обыкновенной ведьмой. Нелучше и не хуже других. Умной, красивой и жестокой ведьмой. Оставляющей засобой зло и боль. Как ты можешь ее любить?

— Для меня она была другой, — ответил Игорь. —Дерганой и несчастной девчонкой, которая очень хочет кого-то полюбить. Котораяв первый раз полюбила сама. Девочкой, которую, на нашу беду, первой заметилиТемные. И подобрали для инициации тот момент, когда в ее душе было больше Тьмы,чем Света. С девочками-подростками это проходит очень легко — ты же знаешь. Адальше все было очень просто. Сумрак выпил из нее всю доброту. Сумрак превратилее в то, чем она стала.

— Ты любишь не саму Алису, — сказал Антон, незамечая, что говорит о Донниковой в настоящем времени — Ты любишь ееидеализированный… нет, альтернативный, образ! Ту Алису, которой не было и нет!

— Теперь уж точно нет. И все-таки ты не совсемправ, Антон. Я люблю ее такой, какой она стала, потеряв способности Иной.Освободившись, пусть на миг, от этой серой паутины. Скажи, разве тебе неприходилось прощать?