Клерки работали слаженно, не обмениваясь ни словами, ни даже знаками, как слажено работает крысиная стая. Двое или трое, вооружившись небольшим гидравлическим краном, поднимали лопнувший панцирь Бредбедла, всё ещё истекающий гнилостной серой жижей, по меньшей мере пятеро хищно курсировали по мостовой, подбирая специальными щипцами куски костей и металла. Отдельная группа грузила на платформу смятый локомобиль, тоже удивительно слаженно и быстро. Лэйд был уверен, что уже через четверть часа улица, сделавшаяся полем боя, вернёт себе привычный вид, вновь став чопорным и исполненным достоинства закутком Редруфа. Интересно, что они станут делать с изрешечённым пушкой фасадом? Может, закатают рукава своих траурных сюртуков, выгрузят из локомобиля мешки с цементом, мастерки, шпатели — и примутся перелицовывать дом, вставлять новые окна и двери?.. Лэйд ничуть не удивился бы такому развитию событий.

Лэйд вернул взгляд к ладони клерка, но монеты там уже не было. Может, он украдкой сунул её обратно в карман, а может, разложил на атомы, отправил в прошлое, сделал невидимой, трансгрессировал куда-то в Ливерпуль… Лэйд ощутил себя глупо, пялясь на пустую ладонь.

— Что вы хотели?

— Если мне будет позволено заметить, вам необычайно повезло, сэр. Это существо… Вы даже не представляете, до чего оно опасно. Если наши данные верны, оно погубило уже немало народу. Настоящее чудовище. А вы… даже не ранены?

Ты потерпишь поражение, сказало оно. В тот миг, когда будешь уверен в победе.

— Ни царапины, — сухо подтвердил Лэйд, поправляя воротник пиджака, — Мне повезло. Просто я…

— Просто вы — Бангорский Тигр, сэр, — клерк улыбнулся, его улыбка казалась такой же тёплой, как тело только что вытащенного из моря утопленника, всё ещё дёргающееся в мелкой приливной волне, будто бы пытающееся бороться, — Конечно. Я понимаю. Доброй ночи.

Внутри выпотрошенной гостиной мистера Гёрни царил полумрак — дорогие гальванические лампы превратились в хрустящие под ногами осколки, но свет канцелярских прожекторов, пусть и холодный, синеватый, отдающий прозекторской, сносно освещал обстановку, позволяя ему по крайней мере не натыкаться на остовы мебели.

Золотая статуя мистера Гёрни претерпела значительный урон, пули слизали её почти наполовину. Обезглавленное тело Блондло и вовсе смешалось с руинами. Разве что один из братьев Боссьер всё ещё висел на своём месте, вмятый в стену, напоминая не в меру жирного москита, но в остальном…

Чёрт. Если он и вернулся сюда, то не для того, чтобы изучать останки своих недавних компаньонов.

— Воган!.. Мисс Воган! Где вы? Вы в порядке?

— Её здесь нет. Но думаю, она в порядке. По крайней мере, она не выглядела раненой, когда покидала эту комнату минутой ранее.

Лэйд резко повернул голову на звук. Возможно, слишком резко — болезненно хрустнули шейные позвонки. Никчёмная поспешность. Даже если бы снаружи не копошилась целая чёртова крысиная стая, здесь, в разгромленной гостиной, не осталось ничего, что могло бы ему угрожать.

— А какой выглядела?

— Весьма… раздосадованной, насколько я могу судить.

— Она что-то сказала?

— Ничего, адресованного вам. Но, кажется, пробормотала нечто, что вполне можно отнести на ваш счёт.

— Что?

— Ну, если не ошибаюсь… Кхм… «Чёртов самодовольный старый подлец. И он ещё смеет именовать себя тигром!..»

Лэйд ощутил разливающееся по щекам тепло.

— Чёрт возьми! — пробормотал он, — Словно я заварил всю эту кашу! Словно это я выдумал забаву с монетой, я заманил всех вас, я лично пригласил мистера Бредбедла… Женщины! Какая… глупая непосредственность!

— Люди падки на легенды, мистер Лайвстоун. Особенно женщины. Не ваша вина в том, что ваша собственная легенда обгоняет вас. Узнав, кто вы, люди ждут от вас чуда. Не понимая того, что вы не чудотворец и не всесильный кудесник. И самое значительное чудо, созданное вами — то, что вы до сих пор ещё живы. Наверно, вы можете догнать её, если захотите. Она вышла через эту дверь минуту назад.

— Не думаю, что в этом есть смысл. А почему вы не последовали её примеру?

— Собирался. Но подумал, что было бы невежливо покидать вас, не попрощавшись. Я знаю, это вполне допускается британскими традициями, но по полинезийским правилам это верх невежества. Прощайте, мистер Лайвстоун.

Лэйд вздохнул.

— Кто вы такой, Дадди?

— Мы уже познакомились, мистер Лайвстоун, помните? Меня зовут Четверг Октябрь…

— Четверг Октябрь Кристиан Второй! — раздражённо бросил Лэйд, — Я помню, чтоб вас! Но…

Дадди улыбнулся.

Его бесхитростные глаза, немного раскосые на полинезийский манер, выглядели мутноватыми, как у всех стариков, в них не было ни внушительной лазури, как во взгляде Ледбитера, ни холодного блеска, как во взгляде ощетинившегося линзами Блондло, ни животной ярости, как у братьев Боссьер, однако…

Это глаза человека, многое повидавшего на своём веку, подумал Лэйд. Потому-то они такие равнодушные и пустые, похожие на старые вытертые пуговицы. Это не горящий взгляд тигра, это что-то другое…

— Самое забавное в задачке Бредбедла — то, что одна монета и верно пропала, только никто из нас этого не заметил. Тот самый соверен. Дайте угадаю, вы выпачкали его в крови братьев Боссьер и швырнули в окно?

Дадди кивнул. Буднично, будто речь шла о том, добавлять ли коньяк в пунш.

— Сложнее всего было улучить момент. Всё остальное — вопрос времени. Впрочем, это справедливо в отношении всех вещей во вселенной. Все вещи во вселенной — вопрос времени, мистер Лайвстоун. Просто иногда у нас не хватает времени, чтоб это понять. У вас есть ещё вопросы?

— Вопрос времени… — эхом отозвался Лэйд, будто пытаясь распробовать в этих словах какой-то вкус, — Сколько времени вы на острове?

Мутные глаза Дадди несколько раз неспешно моргнули. Они не выглядели пронизанными мудростью веков, они выглядели бесхитростными стекляшками, как у большой куклы.

— Сложно сказать. Когда-то я вёл счёт… Сорок, пятьдесят, сто… В какой-то момент мне это наскучило. Вы ведь не считаете каждое рисовое зерно в мешке, когда хозяйка просит вас отмерить ей четыре фунта индийского белого? Время здесь, в Новом Бангоре, исчисляется странным образом, вы и сами это знаете.

Лэйд машинально кивнул.

— На дворе всегда тысяча восемьсот девяносто пятый. Изорви хоть тысячу календарей.

— Верно. А ведь я не был юношей когда ступил на здешний берег. Уже тогда мне стукнуло семьдесят пять. Иногда мне кажется, я провёл здесь лет четыреста или около того, но не могу поручиться. Так что я давно стараюсь не думать о таких вещах. Просто живу в своё удовольствие, знаете ли. Существую, точно маленький камень на дне ручья. Хотя иной раз бурный поток и подхватывает меня ненароком, чтобы на мгновенье вытащить к поверхности… Но потом меня вновь оставляют в блаженном забытьи, иногда на целые годы. И знаете, мне нравится ощущение покоя.

Четыреста… Четыреста лет…

Лэйд ощутил тяжесть в левом боку, точно кто-то украдкой подложил ему в карман пиджака увесистый булыжник.

— Мистер Четверг…

— Дадди.

— Дадди… Вы давно перестали бороться, верно?

Дадди