Вернувшись на Землю, ты стала для меня недостижима, а я не мог тебя отпустить. Высшие выполнили и мою просьбу, сняв с аллиров запрет на посещение других миров. Разве я мог отступиться? Мне больно было видеть тебя рядом с Тэаном. Алиса, ты не представляешь, как это больно! Но еще больней находиться далеко от тебя. Поэтому я продолжал снова и снова возвращаться на Землю, не теряя надежды, что когда-нибудь ты станешь моей. Тэану должно было наскучить, ведь он не мог стать человеком. Он намного больше не похож на человека, чем аллиры. Слишком другой, непонятный, чуждый. Я верил, что у вас нет общего будущего, но ты ничего не замечала. Закрывала глаза на его тягу к Первозданной Тьме, не замечала его подавляющей силы, которой было тесно в человеческой оболочке. Разве я мог не воспользоваться ситуацией? Конечно, я захотел подарить тебе бессмертие и ветер, который никогда тебя не покинет, в отличие от силы Хранителя. Конечно, я захотел сделать тебя своей женой и соединить наши души навечно. У нас с тобой впереди целая вечность. Сейчас, может быть, ты ненавидишь меня и считаешь, будто никогда не простишь, но, поверь, время творит чудеса. Оно способно помочь забыть что угодно и покроет пылью любое воспоминание. Время… Знаешь, когда долгая жизнь сливается в серое однообразие, лишенное эмоций, время превращается в проклятие. Но когда рядом есть близкий человек, оно, наоборот, становится благословением. Я даю тебе время, Алиса. Я не буду тебя торопить. Теперь нет. Когда-нибудь ты сможешь меня простить. Но хочу, чтобы ты знала… я люблю тебя.

Альрайен резко поднимается на ноги. Протягивает мне руку и уже знакомым насмешливым тоном говорит:

– Хватит здесь сидеть – замерзнешь. Пора идти спать.

Заставляю себя оторваться от чашки с чаем, неуверенно поднимаю на аллира глаза. Усмехаясь при виде моей нерешительности, он весело добавляет:

– Обещаю, приставать не буду.

С облегченным выдохом я принимаю его руку, вставая со ступеней. Нет, я не боюсь того, что он будет «приставать», но после всех этих слов не знаю, как себя вести. Альрайен никогда не был таким и никогда не говорил так серьезно, так искренне. Поэтому его возвращение к привычной невозмутимой насмешливости позволяет мне почувствовать себя немного свободней. Простить? На данный момент я не готова, но определенно делаю шаг в этом направлении.

Мы останавливаемся около моей комнаты, закрытой импровизированной дверью из уплотненного Первозданного Света. Он, в отличие от магии Хранителя, не рассеивается, как только чувствует ослабление контроля над ним, и продолжает стойко выполнять последнюю волю до тех пор, пока это нужно.

– Ты не хочешь сменить номер? – Альрайен с удивлением рассматривает мое творение.

– Нет. Сквозь него даже ничего не видно, – я пожимаю плечами.

– Но тебе не кажется, что такая дверь не слишком надежна?

– Альрайен, – вздыхаю я и одариваю аллира улыбкой превосходства, – давно хотела спросить. Как ты освободился от наручников, которыми я прибила тебя к полу в доме мага?

– Выломал доски, с которыми соединялись оковы, – хмыкает Альрайен, начиная понимать. – Это было намного проще сделать, чем избавиться от самого света.

– Вот видишь! Свет намного надежней. К тому же, в отличие от обыкновенной двери, которую могут выломать все кому не лень, свет пропускает только меня.

Пару секунд любуюсь растерянным лицом аллира, после чего шагаю прямо в золотистую «дверь» и успеваю заметить, как Альрайен касается ее ладонью, встречая упругое сопротивление.

Да, хорошая штуковина получилась. Главное – не забыть убрать ее перед отъездом.

В деревне мы больше не задерживаемся – сразу после завтрака отправляемся в путь. Все хотят поскорее закончить путешествие: по нашим подсчетам, остается около четырех дней езды по лесу – и мы выедем к равнине, на которой уже можно открывать портал. Близнецам не терпится увидеть Аль’ерхан. Ахши ждет встречи с братом, который живет в городе на той равнине. Только я одна не хочу завершения пути, потому что в конце меня ждет Тэан.

– Ну как, спасла мир от уничтожения? – небрежно интересуется Виль во время одного из привалов. Альрайен ничем не выдает себя, но я каким-то шестым чувством ощущаю его напряжение.

Говорить о нашей встрече с Тэаном в таком тоне и в разговоре с наглой девчонкой мне не хочется, но, с другой стороны, предупредить Альрайена, наверное, стоит, а так это сделать проще. Или устроить аллиру сюрприз? Он-то уж наверняка должен порадоваться устранению конкурента.

– Нет, пока не спасла, – отвечаю, стараясь не раздражаться по мелочам. Скорее всего, Вивилла просто не понимает, о чем говорит и насколько серьезную тему поднимает. – Судя по твоему тону, тебя совершенно не беспокоит тот факт, что твой родной мир постепенно разрушается?

С возмущенным видом Виль открывает рот, собираясь что-то возразить, но, так ничего и не сказав, вновь его закрывает. Выражение ее лица сменяется на задумчиво-растерянное. Похоже, она действительно не понимала, когда столь небрежно задавала вопрос, однако после моих слов начинает осознавать.

– Ты не победила страшного, злого человека? – спрашивает Ахши, взирая на меня большими глазами. Перед мысленным взором, заставляя вздрогнуть, возникает жуткий сон – теперь он снится каждую ночь.

«Не победила», – как же все просто у детей! Конечно, он не думает, что победить в данном случае – значит убить.

– Нет, но тебе не о чем беспокоиться, Ахши. Я обо всем позабочусь. – Я стараюсь говорить равнодушно, однако в голосе невольно проскальзывает нотка обреченности. Альрайен встречается со мной внимательным, пронизывающим насквозь взглядом, как будто может таким образом прочитать все мои мысли.

– Значит, наш мир не погибнет? – Шей старается держаться спокойно и собранно, однако по нему видно, что он как раз понимает, насколько это может быть страшно.

– Нет, не погибнет. Я не позволю. – Только почувствовав, как Альрайен берет мои руки в свои, замечаю, что слишком сильно сжимаю кулаки, до побелевших костяшек, до ногтей, больно вонзающихся в кожу, еще с ночи поврежденную. Высвобождая руки, пытаюсь расслабиться. Благодарно улыбаюсь аллиру.

– Ты не подумай, будто теперь, когда мы собираемся отправиться в Аль’ерхан, нам стала безразлична судьба мира, где мы жили пятнадцать лет, – с присущей ему серьезностью говорит Шей. – Просто… трудно представить, что целый мир может погибнуть. Я восхищаюсь твоим стремлением спасать незнакомых людей и помогать всем, кому способна оказать помощь. Я бы так, наверное, не смог – противостоять столь разрушительной