Было и второе обстоятельство, о котором стоит рассказать подробнее. Участники совещания считали необходимым придать спецоперации боевой группы пилсудчиков видимость массового общественного выступления. Такое прикрытие должна была обеспечить им Польская социалистическая партия. Но лидер ППС Дашиньский этот план не одобрил, более того, пригрозил по всей строгости партийной дисциплины наказать членов партии, которые нарушат его запрет. И тогда пилсудчики от дальнейших действий отказались, что свидетельствует о первостепенной важности этого условия.

Да и власти не проявили растерянности. Уже в день убийства президента было сформировано правительство во главе с Владиславом Сикорским, до этого занимавшим пост начальника Генерального штаба. Оно опиралось на парламентское большинство, сложившееся при выборах Нарутовича. Нашлось занятие и для Пилсудского, круг обязанностей которого в тот момент ограничивался руководством Узким военным советом. Он занял место Сикорского в армии.

Сикорский показал себя жестким руководителем кабинета. Он убедил маршала сейма Ратая, по конституции временно исполнявшего обязанности президента, в целесообразности введения в стране военного положения. В первом же своем выступлении в качестве премьера генерал пригрозил в случае беспорядков использовать для их подавления армию, не разбирая, кто прав, а кто виноват. Это было серьезное предупреждение, адресованное прежде всего пилсудчикам.

19 декабря 1922 года состоялись похороны Нарутовича, а на следующий день национальное собрание избрало нового президента Польши. Им стал Станислав Войцеховский, бывший близкий соратник Пилсудского по ППС, перед Первой мировой войной отошедший от партийной деятельности и работавший в кооперативном движении. За него проголосовали те же парламентские фракции, что и за Нарутовича, включая и национальные меньшинства. На этот раз правые восприняли выбор спокойно. Политический кризис завершился без особых последствий, если не считать, что в его ходе национальным меньшинствам было, по сути, указано, что они не имеют права на равных с поляками участвовать в решении важнейших вопросов жизни польского государства.

В связи с новым назначением Пилсудский с семьей переехал в служебную квартиру на третьем этаже левого крыла Саксонского дворца, где располагался Генеральный штаб. Из нее был прямой вход в служебный кабинет маршала. Он активно участвовал в решении организационных вопросов и разработке оперативных планов, в работе капитула ордена «Виртути Милитари», встречался с иностранными военными и дипломатами, много ездил по стране, по-прежнему любил участвовать в торжествах в различных гарнизонах.

Близко знавшие Пилсудского люди стали обращать внимание на то, как испортился его характер. Он становился все более нетерпимым в отношениях с людьми, особенно военными. Стал на публике употреблять много грубых слов, чего раньше старался по возможности избегать. Енджеевич считает, что этот психологический перелом был вызван убийством Нарутовича. Его потряс не факт покушения (он, сам в прошлом террорист, уже был объектом покушения Федака), а то, что президента Польши убил поляк. Конечно, «он не утратил веры в Польшу... Но перестал доверять людям, не только политикам противостоящих лагерей, но и своим, а в последние годы даже близким друзьям. Становился резким, требовательным, в беседах часто грубым и сухим»[193]. Но мог, как и прежде, быть приятным собеседником и обаятельным человеком.

Блок, приведший к власти двух президентов, был непрочным. Гибкий крестьянский политик Витос не очень верил в силу и конструктивные способности левых партий. Его вялотекущие переговоры с правыми завершились выработкой коалиционного соглашения и формированием в конце мая 1923 года правоцентристского правительства, которое он сам и возглавил[194]. Этот политический успех правых Пилсудский воспринял как сигнал к уходу из публичной политики. И не заставил себя ждать. Он демонстративно переехал со служебной квартиры на только что построенную виллу в Сулеювеке, а 29 мая подал в отставку с поста начальника Генштаба. Маршал оставался еще председателем Узкого военного совета, но выразил намерение 2 июля покинуть и его.

Но прежде чем Пилсудский это сделал, возник конфликт с военным министром Станиславом Шептицким, который без консультации с маршалом внес на рассмотрение сейма проект закона об организации высших военных властей. Он был подготовлен еще весной 1923 года, когда военным министром был соратник маршала Соснковский. Проект предусматривал контроль сейма за армией через ответственного перед ним министра, которому должны были подчиняться соответствующие военные органы. Пилсудский уже тогда подверг его критике, требуя создания независимого от сейма института генерального инспектора, который во время войны был бы главнокомандующим. Такое решение противоречило конституции и принципам парламентской демократии, предусматривающим подчинение законодательному органу всех институтов исполнительной власти. Но оно вполне соответствовало пониманию Пилсудским единственно возможного пути создания сильной армии, способной гарантировать безопасность и независимость Польши.

Генерал Шептицкий, став военным министром, внес на рассмотрение сейма проект закона о высших военных властях, получивший одобрение французской военной миссии. Согласно проекту Верховным главнокомандующим вооруженных сил Польши был президент страны; командующим армией в мирное время – военный министр, отвечающий перед сеймом за всю совокупность вопросов функционирования армии в условиях мира и войны. Ему подчинялись Генеральный штаб и другие высшие административные и контрольные органы вооруженных сил. Как и в предыдущем проекте, Узкий военный совет подлежал ликвидации.

В ходе бурной дискуссии в присутствии только членов совета, без секретарей, Пилсудский даже нанес военному министру какое-то оскорбление. Дорожащий своей честью Шептицкий на заседании оставил этот выпад без ответа, но позже направил к маршалу своих секундантов. Тот от дуэли отказался, заявив, что не может этого делать с подчиненным. Посредником выступил президент, Пилсудский через него признал свою неправоту, и инцидент был исчерпан. Но маршал так и не изменил своего негативного мнения о проекте Шептицкого. 2 июля Пилсудский сложил с себя полномочия главы Узкого военного совета, оставшись только председателем капитула ордена «Виртути Милитари».

На следующий день в Малиновом зале варшавской гостиницы «Бристоль» группа сторонников маршала дала в его честь банкет, на котором присутствовало около 200 человек. Вот как описывал много лет спустя участник этого торжества Фелициан Славой-Складковский царившую перед его началом атмосферу: «Мы, легионеры, были поражены, точнее сказать, тяжело подавлены этим неожиданным решением коменданта – уходом с государственной службы, которой он посвятил столько лет непомерных усилий. Мы расставались с ним в третий раз... Сейчас у нас его отбирали не чужие, а свои, соотечественники...»[195] На банкете с большой речью выступил виновник торжества. Особенно эмоциональной была та ее часть, в которой он характеризовал своего главного политического не оппонента, но врага – национальную демократию, «ужасного карлика на кривых ножках», который неустанно преследовал его, не щадя ни семьи, ни близких людей, выдумывал о нем какие-то небылицы. Пилсудский прямо обвинил эндеков в причастности к убийству Нарутовича и заявил, что он как солдат не может защищать этих господ. Поэтому решил уйти из армии и с государственной службы.