Вы ведь вернулись в свою исконную стихию! Вам нужен новый герб, это уж без сомнений.

Неожиданно в юрте появился свет. Это Вольфович что-то покрутил в лампе, после чего чиркнул спичкой. Огонек неожиданно выхватил из сумрака улыбающееся и бессмысленное лицо барона. Тени снова побежали по стенам, а Дедушка опять сел на кошму и, обратив взор на Вольфовича, спросил:

– Какой же мне герб взять?

– А чем плох вариант Ивановского? – Хазарский иудей протянул Унгерну свою папаху. На ней красовалась серебряная кокарда с двуглавым драконом, который держал в лапах череп и ташур. – Тут по факту тот же змей с одним телом, но он теперь не грызет сам себя, а зорко глядит по сторонам. Вместо иудейской звезды Давида – буддистский знак «Ом», символ древних языческих культов, собранных воедино мудрым и дальновидным правителем, что несет смерть врагам и наказание отступникам. Вы, как хан, можете запросто основать новую династию и убрать из родовой фамилии досадную приставку «Штернберг».

Дедушка в задумчивости рассматривал герб на кокарде. Он теперь снова покачивался из стороны в сторону и источал завораживающее красноватое свечение. Мне вдруг стало тесно в юрте, захотелось бежать отсюда прочь. Резко вскочив на ноги, я бросился к двери… Не встретив никого снаружи, я побрел куда-то темными переулками. По ощущениям, шел довольно долго. По пути встретил стаю собак-трупоедов, которые с недоверием поглядели на меня, но лаять почему-то не стали. Перешел через реку по мосту, потом по тропинке пробрался к подножию священной горы и стал карабкаться по осыпающемуся щебневому склону вверх. Забрался довольно высоко. Сидел на мягкой хвое, глядя на раскинувшийся передо мной город. Я чувствовал полное единение с окружающим меня миром. Бескрайнее небо с густыми россыпями звезд и удивительной луной восхищало меня и смешило одновременно. Лег на спину и долго не менял позы, наблюдая за движением звезд по небу, за их тусклым мерцанием. Неожиданно надо мной заухал филин. Я вдруг вспомнил о том, что где-то внизу – барон вместе со всезнающим Вольфовичем. Поднялся на ноги и начал спускаться по склону. Мне не хотелось идти в город, но я усилием воли заставил себя сделать это. На улочках Урги ничего не изменилось, город спал, и было решительно непонятно, какой же теперь час. Я добежал до юрты барона, осторожно растворил двери и вошел внутрь. Мое появление заметили. Барон встал со своего места и, подойдя ко мне, протянул стакан теплого чая:

– Попей!

Я подчинился. Чай имел необычный вкус, и, хотя пить совсем не хотелось, из любопытства я сделал еще несколько глотков.

– Ну как, немного пришел в себя?

– Немного, – вымолвил я свое первое слово за несколько последних часов.

– Хорошо, приляг на кошму и постарайся не волноваться.

Я последовал совету барона. Причин волноваться я не видел, мне было очень спокойно и удивительно уютно. Барон и Вольфович что-то негромко обсуждали, и мне показалось, что я чувствую характерный запах гашиша. Приподнявшись, я уселся, отчего на меня нахлынула новая волна ощущений. Вольфович кивнул в мою сторону, и Дедушка протянул мне дымящуюся папиросу. Я сделал несколько затяжек, вкус был непривычным…

О том, что близится утро, я понял по светлеющему небу в круглом проеме купола юрты. Вольфовича и барона рядом уже не было. Я не заметил момента, когда они ушли. Поднялся на ноги, выбрался наружу. Бродил по городу, вдоль реки, а потом в монастырях загудели трубы, возвещая городу о наступлении нового дня.

Исход

Шли дни. Я с головой погрузился в штабную работу. Войцехович действительно оказался толковым помощником. Вернее, помощником ощущал себя я, ведь именно мне приходилось каждый день вникать в те многочисленные процессы, которые для молодого офицера давно уже стали рутиной…

После вечера у барона я встретился с Рерихом за дунганской лапшой. Он с любопытством выслушал мой рассказ, ни разу не перебив. Даже когда я закончил, он не спешил с комментариями.

– У меня была с Дедушкой точно такая же встреча за несколько дней до тебя. С коробочкой старца из Ширди и всезнающим Вольфовичем. Тема беседы только была другой.

– О чем же вы говорили? – полюбопытствовал я.

– Речь зашла о военной атрибутике и коснулась погон. Барон спросил, знаю ли я, что означают буквы на его генеральских погонах. Там был, если помнишь, вензель из букв «А» и «С».

– «Атаман Семенов», это же все знают, – ухмыльнулся я.

– Ну да, я тоже так сказал, – кивнул Рерих. – Оказалось, что это не аббревиатура, а слово!

– Какое слово? – не понял я.

– Ас.

– Ас?

– Да. Ас – название клана скандинавских богов, проживающих в небесном городе Асгард. Не помнишь разве наш разговор про загробную жизнь?

– Ага, теперь вспоминаю… Асы, эйнхерии, Валгалла, Хельхейм…

– Я, конечно, в общих чертах имел представление о предмете беседы, но Вольфович заставил меня понять, что познания мои весьма поверхностны. Оказалось, Асгард символизирует небо, что перекликается с тюркскими языческими представлениями о божественной природе. А еще этот небесный город воплощает собой будущее. Но, что самое любопытное, в нашем мире он имеет географическое положение, которое приходится на территорию, простирающуюся от Черного моря до Уральских гор. Живущие в этом краю асы имеют рыжие волосы и голубые глаза, весьма воинственны… Вольфович умело проводил параллели, рассказывал про связь угорцев, скандинавов, хазар и индоиранских племен. Если в твоем рассказе барон оказался потомком евреев, то в моем случае, по Вольфовичу, в одной из своих родовых ветвей Унгерн происходил от скандинавских викингов. Еще весьма интересно было послушать про культ неба у финнов, но запомнить я уже ничего не мог. А в коробочке старца из Ширди были не грибы с пеплом, а глиняный флакончик с густым горьким сиропом и пучок травы куша.

– Что за сироп и какая куша? – уточнил я.

– Сироп барон назвал хаомой, такой напиток божественный у древних персов был. А траву куша я и не знаю даже, меня барон заставил ее курить. Сказал, подействует на духовном уровне. Не знаю, что именно, трава эта или сироп, меня так накрыло, но минут через двадцать я жестко проблевался, ну и Дедушка тоже… Аж посинели от спазмов, так выворачивало. Потом появился Вольфович, некоторое время беседовали, да очень скоро я нить разговора потерял, меня на части разорвало, удивительное состояние…

– Значит, Унгерн не только меня в гости приглашал, – произнес я задумчиво.

– Мне кажется, он многих теперь приглашает. Насколько я понял, он считает, что скоро погибнет, и эти встречи – своеобразный прощальный ритуал. Войска Азиатской конной покидают Ургу.