– Никогда, – твердо ответил я.

– А Муся?..

Сразу после этого наступила неловкая пауза, нарушаемая только тяжелым дыханием и чавканьем болота под ногами.

– А что Муся? – не понял я.

– Ну ведь ты его просто подставил. Дать озлобленному мальчику оружие и право применить его якобы безнаказанно – это все равно что убить его.

– Отчего же убить? – попытался отвертеться я. – Сам стрелял, сам казнил. Сам штрафников довел до того, что прибили его.

– Потом тех, кого не добил он, дострелял ты, – заметила девушка. – Тебя ведь этому никто не учил. Ты прирожденный правитель.

В голосе дочери князя проскользнуло одобрение. Я был поражен. На мгновение я перенесся на много месяцев назад, когда нас с Кротовым, пьяных и укуренных, старшина вытащил из-за стола…

«…Зэки были построены. Отделение охраны не рисковало подходить ближе двадцати шагов, нервно водя автоматами в ответ на каждое движение урок. Два пулеметных расчета держали людей на мушке, готовые открыть огонь. Перед строем на неряшливо брошенной плащ-палатке лежал труп. Голова без носа и ушей была запрокинута назад. Пустые глазницы наполняла запекшаяся кровь. Горло рассекал аккуратный разрез. Во рту убитого торчал непонятный кусок мяса, в котором я после некоторых колебаний признал мужской половой орган. Судя по количеству крови на штанах мертвеца, он был его собственным. То, что это Муся, можно было догадаться только по одежде. Было понятно, что его убили несколько человек, не давая кричать и сопротивляться.

Увидев нас, наперерез кинулся сержант отделения охраны.

– Не доглядели, вашбродь… – запричитал он. – Паренек строевую устроил. Контынгеньт маршировал бодро. Там вдруг смешалось все, но тихо было. Пригляделись – пропал командир. В кустах нашли уже готового. А эти молчат, будто воды в рот набрали.

В голове что-то щелкнуло. Я знал, что должен буду это сделать, но не был готов к тому, что это случится прямо сейчас. Изнутри поднялась волна страха и ярости. Я выдернул ствол из кобуры.

Мир вокруг будто стал ярче, объемней. Время вокруг будто остановилось: здоровый, плотный сержант застыл в нелепой позе, не завершив движение вперед, но при этом уже пытаясь отпрянуть, строй угрюмых урок, морщинистый старшина, который со всех ног мчался наперерез, раскидывая руки, загораживая штрафников. Сбоку приседал Палыч, прикрывая голову, точно я пытался его ударить.

– Падлы, твари, вы кого? Вы кого?! Не прощу! Всех положу. Лично… Сержант, блядь, кто дернется – валить!

Пистолет Стечкина вторил моим крикам, звонко выплевывая пули.

Люди в строю пригибались, но не сходили с места, зная, что попытка бегства заставит строчить пулеметы охраны. Пара зэков кулями шлепнулись в грязь плаца и тихо агонизировали, захлебываясь кровью.

– Пацан, стой, опомнись, – кричал старшина, держа меня. – Не по-людски это, не по-людски!

– Дед ебаный, не мешай! – ревел в ответ я. – Дай я каждому в глаза взгляну! Сразу пойму, кто! Убью тварь на месте!

Я продолжил отстрел, в грязь шлепнулись еще пара штрафников.

Несмотря на гнев и крик, я спокойно отображал происходящее. Муся, конечно, выбил почти всю местную крутоту, но расправлялся он в основном с исполнителями, по большей части теми, кто чморил его. Чтобы лишить массу штрафников возможности самоорганизации, надо было кончить именно главарей. Последняя пуля в пистолете досталась «пахану». Я позволил увести себя…

– Ты где? – спросила меня Ганя. – Повезло тебе, неплохо получилось… Эмоционально, почти спонтанно. Простая комбинация… И сам чист. Пятнадцать пуль «в молоко» для суперклассного стрелка – убедительно. Нервы сдали, с кем не бывает. Только нас учат вести более контролируемые процессы. Чтобы четко знать, что, когда и как…

– Оттого и уши торчат у владимирской политики, – обиделся я. – Мне нужно было этих людей не только давить, но и воевать вместе с ними… Хорошо вам, хозяйкам жизни. А попробуй сделать, когда от тебя мало что зависит.

– Может, и доведется, – спокойно ответила Рогнеда…»

«Наверное, она не раз вспоминала этот разговор в своих тысячелетних скитаниях, когда ее жизнь била и нагибала», – подумал человек.

Он оставил записи и отправился принимать работу автоматов.

Голодная и бессильная жизнь завершилась. Запертый на планете узник обрел могучие руки.

Тот, кто продолжал называть себя Джеком, не мешкая, создал много необходимого и полезного, включая грузовые корабли с различными припасами, уже на стадии производства сделанных с имитацией дыр от лучевых пушек.

Запущенные дрейфовать у мест дислокации повстанцев, транспорты решили проблему снабжения «драконов».

Вечерами он уходил в пространство вариантов, проводя недели субъективного времени, анализируя ситуацию.

Без Управителей вояки сражались гораздо хуже, но давили «драконов» числом. И ничто не помогало против оголтелых толп.

Теперь, когда повстанцы прятались и практически не несли потерь, у того, кто раньше звался Эндфилдом, образовалось время для поиска решения. Сначала он пытался добиться его наскоком, потом осадой. Наконец он понял, что скорее делает вид, что занят задачей.

Он готов был просто забрать своих и уйти. Уйти далеко, за миллионы парсеков, отгородившись от проблемы стеной непроходимого для современных кораблей пустого пространства. Найти подходящее место и начать все заново.

Но теперь он не мог лукавить сам с собой и понимал, что это не решение, а отсрочка. Когда хищные щупальца потомков современных людей дотянутся до далеких галактик, будет поздно.

Переход количества в качество – вопрос времени. Невообразимо огромная популяция людей, ведомая жаждой наживы, быстро превратит Вселенную в ресурс, сделает объектом купли-продажи, ради оборота капиталов оставляя после себя обобранные и непригодные для жизни планеты. А потом, по мере роста аппетитов и технологий, звезды и целые галактики.

Поэтому заразу нужно выжигать прямо сейчас, пока она слаба. В этой борьбе «драконы» не должны проиграть. Умереть под флагом – это не вариант.

Ставки в игре настолько высоки, что кто-то или что-то должно помочь новой ветви человечества, не имеющей агрессивной и жёсткой потребности в «нагибании» природы. Надо немного подождать.

Тогда он решил перестать накручивать себя, изводя нерешаемой проблемой. Он продолжил устраиваться и вооружаться, благо этот вопрос решался практически без участия его мозга, типовыми методами.

К чтению он вернулся через три недели, на новом месте. Пустота в горе, где когда-то был растопленный пласт серы, приютила трехъярусный жилой модуль площадью почти в десять тысяч квадратных метров.

Он не отказал себе в удовольствии иметь огромную спальню, баню, бассейн и террасы со смотровыми блистерами, от пола до потолка, обращенными на заход местного светила.