активность колонии оказалась парализована? — с возмущением в голосе пенял мне маленький гиперактивный ученый.

— А я тут при чем? — сделал я невинное выражение лица.

— А кто, позвольте спросить, надоумил вас всех вот так внезапно уйти в отпуск? Работать-то кто будет?

— Военные? Полиция? — с безоблачным видом предположил я.

— Да вы издеваетесь. Ваш отдел, оперативники, когда вернутся?

— О, а это вы там спросите, — и я ткнул пальцем в небо. — Вы не знали, что ли? Я думал, уже все в курсе. Приказ с Земли пришел. Оперативников расформируют. А то мы, видите ли, слишком жирно живем на казенных харчах, и колонии и без нас хорошо. Вот я и решил, что отпуск перед прощальным корпоративом будет отличной идеей.

— Какого… — на Александра было страшно смотреть. Он потемнел лицом, побагровел, собрался было лопнуть, но передумал. — Я вас понял. А вы сами чего хотите?

— Я? Чтоб нам вернули все как было и прекратили нас трогать. А мы продолжим свою никому не нужную, скучную и необязательную работу. Можете устроить? — с интересом и толикой надежды на лучшее спросил я у координатора.

Александр с чувством сплюнул. Я проследил взглядом за направлением плевка, вдруг там что-нибудь сдохнет у меня под окнами, потом пахнуть будет нехорошо. Но обошлось.

— Крысы канцелярские, чтоб им икнулось после стакана касторки натощак, — прошипел он и пообещал: — Сделаю все, что в моих силах. Только колонию не бросайте.

— И в мыслях не было, — заверил я координатора.

Как и предсказывал Александр, в последующие дни я стал Черным камнем Шестой колонии, а мой жилой модуль-блок — Меккой. Мне давили на совесть, пытались взывать к ответственности, слезно молили во имя всех богов и матушки-природы, сулили невиданные блага, пытались подкупить, шантажировать и один раз, от отчаяния вестимо, соблазнить. Но купол стабильно держал оборону, вызовов, чтоб потребовалось наше присутствие, не было, и я, подобно куполу, героически держал позиции. Бесплатно не работаем, но взяток не берем, у нас отпуск, а потом все, будете на вольных хлебах, получите, распишитесь. Лавочка закрывается.

Земли хватило на десять дней. На десятый день стенания под моими окнами дошли до вышестоящих кабинетов на Земле и приобрели такой размах, что ради нас на Шестой собралась целая делегация. Замминистра межпланетарных дел Межмирового правительства, парочка высших чинов из Оборонного министерства и Управления объединенным астрофлотом и другими войсками, несколько шишек из Ассоциации промышленности Пяти миров, пухленькие профессора из Всемирной ассоциации наук и кто-то из секретных служб с характерным незапоминающимся лицом и цепким взглядом.

Мы в долгу не остались. Узнав о визите, мы подсуетились, срочно заказали на всех парадный вариант формы, начистили легкие и тяжелые варианты экзоброни и упросили Тайвина прицепить на них мини-голограмму стилизованной свежеразработанной эмблемы. С его познаниями в голографии это не составило никаких трудов, и на левом плече у каждого из нас на броне теперь красовалась черная дыра, объемная и чарующе прекрасная, с завораживающим вращением аккреционного диска и таинственным мерцанием темно-фиолетовой космической обводки. Их движение и мерцание запитывались от любого вида излучений — света, звука, электромагнитных волн, а этого добра в любом мире под любым светилом хватает с избытком.

Так что делегацию мы встретили во всеоружии: семеро оперативников, из тех, кто поплечистее, в матово-черной свежепокрашенной тяжелой броне с белыми элементами и в полной выкладке, семеро потоньше в такого же дизайна легкой (Вик подсуетился) и я с Макс в парадных формах. Выглядели мы, по-видимому, настолько потрясающе, что несколько делегатов под шумок щелкнули нас на смарты.

Я провел им знакомство с колонией. Делегатам было интересно решительно все: как живут колонисты, как устроен защитный купол, что за ним, почему мы такие незаменимые и востребованные, и к концу трехдневного пребывания один из чинов отловил меня в коридоре нашего офиса и долго с апломбом вещал о том, что, по всей вероятности произошла ошибка, правда, ни на секунду не заикнувшись о том, чтобы за нее кто-то извинился. Словом, проблема, как и говорил Вернер, обещала быть разрешимой, и для полноты картины нам требовалось одно — показать класс полевой работы и заодно продемонстрировать во всем многообразии кремнийорганический мир, его хрупкость, опасность и красоту, желательно издалека и без угроз для жизни и делегации, и колонии. Но Шестой, как обычно, решил все за нас.

Погода летом в этом году стояла сухая и жаркая, и сезон дождей уже очень хотелось приблизить, хотя я его и не очень любил. Инсектоиды от жары прятались, у них была днем тепловая депрессия, и пик активности приходился для дневных тварей на утро или вечер, а ночные звери активничали по-прежнему. Поэтому делегацию я возил на экскурсии днем, чтобы снизить до минимума возможные риски. В этот раз на обзорный экскурсионный полет за пределы защиты на арендованном нами у «Авангарда» тяжелом военном флаере со мной, Макс и Берцем напросилось четверо самых отчаянных. Неприметный мужик из разведки, один из профессоров поживее, промышленник и военный из Астродесанта. Остальные не пожелали, убоявшись дневной жары и убедившись, что в колонии под куполом безопасно, а вот за его пределами — не очень. Особенно когда я им на коленке смонтированный голоролик про гидру показал, как мы ее зимой из колонии пинками и гранатами выгоняли.

Вылетая за пределы защиты, я обратил внимание на аномальную активность зверей. Вокруг купола, обтекая его со всех сторон, шелестела трава, каждые несколько мгновений он окутывался мягкими радужными сполохами, обозначая посягательство на пространство колонии со стороны местных жителей, и большая часть нагрузки шла с южной стороны. Я насторожился и решил пролететь подальше, чем мы изначально собирались, на пару сотен километров вместо задуманных пятидесяти.

И чем дальше мы летели, тем