—Я уеду?— повторила я.— А как же вы?

—Дрэйк должен остаться в любом случае, хотя бы чтобы не вызвать подозрений. Достаточно и одного дезертира.

—А ты?

—Не знаю,— Нордан усмехнулся снова, но невесело на сей раз, с затаенной иронией.— Почти два с лишним века мы так или иначе оказываемся рядом. Дрэйк мне то учитель, то надсмотрщик, то сосед, то теперь вот…— Не закончив фразу, мужчина нахмурился, покачал головой, отвечая своим мыслям.— Сплошная издевательская насмешка судьбы, куда ни плюнь. Если кто-то из братства заявится с проверкой в Эллорану, или Рейнхарт подошлет своих шпионов, а меня вместе с тобой не обнаружится на месте, то сложить два и два будет не столь уж трудно. Если здесь не застанут только тебя, а мы будем соблюдать, как выразился Дрэйк, осторожность и ничем себя не выдадим, то вряд ли они развернут полномасштабную кампанию по поиску какой-то загадочной девицы, внезапно канувшей в неизвестность. Мало ли что там императрице показалось, в конце концов, женщина она уже немолодая и признаки старости подкрадываются незаметно. Дрэйк известен своим трепетным отношением к любовницам и почему бы ему не волноваться за раненую девушку, которую он, хм-м, временно взял под опеку?

Я отвернулась к окну, к многоэтажным уже домам, что тянулись вдоль дороги, понимая главное — империю мы покинем одни. Наверняка Дрэйк найдет кого-то, кто будет сопровождать нас, он не отпустит меня без защиты и поддержки, но, по сути, я и наш нерожденный ребенок уедем из Эллорийской империи одни. И лишь Серебряная ведала, что ожидало нас на этом пути.

Мы долго катались по центру города, не придерживаясь какого-то плана, безо всякой определенной цели. Иногда Нордан рассказывал что-то о встречающихся на нашем пути достопримечательностях, но, надо признать, экскурсовод из него получился не очень хороший. Бевану удавалось рассказывать интересно, живо, местами действительно забавно, так, что я слушала, затаив дыхание, позабыв о голоде, о порожденных равнодушием Дрэйка переживаниях. Истории же Нордана, как на подбор, сводились к кровавым убийствам, истерзанным трупам и привидениям. Тем не менее, я слушала внимательно, отчасти потому, что любила разные истории, независимо от оттенка и настроения, отчасти порой просто наблюдала за спутником, за выражением его лица, за проскальзывающими в голосе эмоциями. Мне не хотелось думать, что завтра или послезавтра я могу покинуть Эллорану и, возможно, навсегда. Не хотелось пока представлять эту загадочную новую жизнь неизвестно где, неизвестно с кем. Не хотелось даже воображать, как мы будем жить вдвоем, как я буду рожать, растить ребенка. Я понимала, что еще слишком рано беспокоиться о родах и тем более о воспитании нашего малыша, но тревога не унималась, копилась где-то в глубине сердца.

Затем, когда я ответила согласием на предложение перекусить, Нордан отвез меня в ресторан. Гораздо более дорогой, нежели тот, где мы с Лиссет тогда обедали. Мужчина не столько ел сам, сколько наблюдал за мной, как я поглощаю заказанные блюда, следил за моими движениями со странным выражением лица. Благодушным, немного восхищенным, каплю трепетным. И, пожалуй, полным гордости. Я смущалась под его взглядом и одновременно чувствовала грусть, тихую, обволакивающую, оплетающую незаметно.

Потом, по моей просьбе, Центральный парк. Аллеи, знакомые, исхоженные мной и Лиссет. И незнакомые, где я еще не была. Мы почти не разговаривали, но молчание не мешало, не требовало нарушить его хоть чем-то, любой бессодержательной болтовней. Мы просто бродили, взявшись за руки, и внимания на нас обращали не больше, чем на другие пары, молодые и пожилые, прогуливающиеся неспешно по парку.

Старинный каменный мост через Эллору, который я не раз видела во время наших с Лиссет прогулок по набережной, но только сегодня я впервые поднялась на неширокую темно-серую стрелу, связывающую два берега. Для автомобилей был другой мост, много больше, современный, находящийся дальше, за парком. Этот же предназначен лишь для пешеходов.

Мы стояли на мосту, возле фигурной балюстрады и наблюдали за закатом солнца. Нордан обнимал меня, прижав спиной к своей груди, и я ощущала одну его ладонь на моем животе поверх светло-зеленой ткани туники. Солнце садилось медленно, окутав крыши домов и верхушки деревьев золотым нимбом, посеребрив воды реки до нестерпимого блеска. И так легко было на мгновение забыть об отъезде, о братстве, о сокрытом в тумане неизвестности будущем.

Красивый безмятежный вечер, закатное небо с розовыми облачками, мир вокруг, готовящийся к наступлению ночи. Сладкая иллюзия, что завтра будет новый замечательный день, что все всегда будет хорошо. Несбыточные мечты.

—Как думаешь, мальчик или девочка?

—Что, прости?

—Кто родится — мальчик или девочка?— Нордан погладил осторожно мой живот.

—Не знаю,— я действительно не знала. Когда-то я слышала, будто женщины интуитивно чувствуют пол будущего ребенка, но я пока даже не задумывалась об этом.— И еще слишком рано говорить о таких вещах…

—А кого бы ты хотела?

—Мальчика.

—Почему?

—Все мужчины хотят мальчика, наследника, по крайней мере, первенца,— объяснила я.— Это… традиция.

—А я хочу девочку. Похожую на тебя.— Нордан сжал меня в объятиях чуть крепче, поцеловал в висок.

Я улыбнулась. Нет, пусть лучше будет похожа на отца.

Когда солнце скрылось за крышами домов, мы покинули мост. Возвращались в сумерках, подсвеченных огнями фонарей, окон, вывесок, фарами автомобилей. Я чувствую усталость, жалость, что день заканчивается, знакомый уже холод, что собирался в кончиках пальцев, расползался ледяным узором по телу. Переутомилась, наверное.

Во дворе Стюи загружал в экипаж багаж Лиссет, сама лисица ожидала рядом. Едва наш автомобиль остановился, и я вышла из салона, как Лиссет приблизилась ко мне, определенно демонстративно игнорируя Нордана.

—Ты уезжаешь?— удивилась я.

—Возвращаюсь в свое логово,— ответила лисица.— Сама понимаешь, погостили и хватит. Что поделать, если некоторым жалко гостевой комнаты и куска хлеба для скромной нетребовательной кицунэ.

Лиссет взяла меня за руку, отвела в дом и в мою спальню. Закрыла дверь, включила свет и указала на небольшой черный саквояж возле кровати.

—Собери быстренько самое необходимое, чтобы туда поместилось,— велела лисица.— Документы тоже и, если хочешь, что-нибудь памятное.

—Зачем?— растерялась я, охваченная тревогой, усиливающимся холодом.— Я должна уехать уже сегодня?

—Нет. Но Дрэйк сказал, чтобы ты собрала самое нужное, я возьму твои вещи с собой и отвезу в свою квартиру. Сказал, что надежнее, если они побудут немного у меня.

—Все равно не понимаю, для чего это.— Тем не менее, я открыла шкаф, выбирая действительно нужную одежду, вспоминая, что брала с собой, когда покидала отчий дом, уезжая сначала в пансион, потом в храм.

—Мера предосторожности, как Дрэйк выразился. Полагаю, на случай, если тебе придется срываться из этого дома внезапно и времени на сборы не окажется.