листа полтора). Оно написано приблизительно в таком же стиле, как в былое время к Юшманову, Семенову, Васильевой**, то есть с характеристикой того, что было сделано в этой области до настоящего времени. Обещали закончить в этом году, но боюсь, что будет задержка из-за моей поездки на Сессию (Академии) в Москву. Ее много раз откладывали, теперь она назначена на 15–22 декабря, но все еще нет полной уверенности, что не будет опять перенесена. Во всяком случае, теперь это вопрос месяцев, и дело, которое с 1938 г. по временам отнимало у меня много энергии и труда, кончится. В Университете в этом году часов у меня немного – шесть, но как-то выходит, что подготовка занимает порядочно часов. В этом, конечно, я сам виноват. Читаю два курса – введение в историю и литературы, постепенно они превратились у меня совсем не в то, что было в Ваше время. Введение хотел в этом году передать по старой памяти Юшманову, но он все хворает и может вести занятия только на дому с одним-двумя слушателями. Веду я еще занятия, за отсутствием лектора, по разговорному языку и на них в этом году решил, между прочим, проработать сборничек пословиц, записанных когда-то в Сирии Гиргасом***, который я целую вечность все собираюсь издавать. Для лекций все это можно бы проделывать просто, но по скверной привычке у меня на это уходит все воскресенье. Кроме этого читаю со Старковой «Китаб ал-бади»****, а с Писаревским (аспирант Кабинета) историю ал-Фахри*****. В известной мере мне все это вспоминать приятно, однако все требует некоего времени.

Последние месяцы сижу над подготовкой нового издания книжки о рукописях, с которым меня начинают торопить. Добавить решил только два новых цикла: «Арабские писатели и русский арабист» и «Тени предков». В каждом по три рассказика (содержание их – Рейхани, Теймур и Нуайме в первом, Рейске, Гиргас, Сальхани во втором; самые названия, конечно, мудренее******). Думаю прочитать их на заседании Кабинета восьмого декабря. Рукопись просят привезти в Москву к 15-му; не знаю, успею ли со всякой требуемой расклейкой экземпляра. В напечатанных частях меняю только отдельные фразы и добавляю мелочи.

Стараюсь устраивать систематически одну субботу заседания Кафедры, другую – Кабинета. Народ в общем ходит, но с докладами приходится отдуваться главным образом мне. Мои младшие коллеги как-то тяжелы на подъем. Винников тоже все хворает и часто чувствует себя неважно. Беляев и перегружен и по природе своей пунктатор. Энергичны и инициативны сотрудники Кабинета Заходер******* и докторант Ковалевский, но первый живет в Москве, второй – в Харькове и для общей деятельности здесь бесполезны. Полностью по арабистике представлены у нас в этом году первый и второй курсы; есть старательные, но обнаружатся ли какие-либо «таланты», пока не видно. Две студентки бывшего пятого курса все никак не могут добиться восстановления и сидят в провинции.

Вот вам общий отчет. Будьте же здравы и старайтесь продержаться.

Ваш И. Крачковский.

* Начальник моего лагеря в Сибири.

** Имеются в виду книги:

Н. В. Юшманов. Грамматика литературного арабского языка. – Л., 1928.

Д. В. Семенов. Хрестоматия разговорного арабского языка (сирийское наречие). – Л., 1929.

К. В. Оде-Васильева. Образцы новоарабской литературы. – Л., 1928.

(С предисловиями И. Ю. Крачковского.)

*** В. Ф. Гиргас (1835–1687) – русский арабист.

**** «Книга о новом поэтическом стиле» Ибн ал-Му'тазза (861–908).

***** Сочинение по истории, известное как «Фахрова книга» («Китаб ал-Фахри»), принадлежащее Джалаладдину ибн ат-Тыктака (1262–?) и посвященное им монгольскому наместнику Мосула (Ирак) Фахраддину Иса (откуда и его название).

****** Амин Рейхани (1876–1940) – сиро-американский писатель; Махмуд Теймур (1894–1973) – египетский писатель; Михаил Ну'айме (1889–1988) – ливанский писатель; Я. Рейске (1716–1744) – немецкий арабист; Антун Сальхани (1847–1941) – ливанский филолог-арабист.

******* Б. Н. Заходер (1898–1960) – иранист-историк.

7 апреля 1946 года, Ленинград.

Дорогой Теодор Адамович,

по получении Вашего письма от 31 января мы со Струве направили писание на имя Филиппова. Если результаты его будут таковы же, как предшествующих, будем искать каких-либо дальнейших путей в Москве. Не удосужился я ответить на это Ваше письмо, как получил Ваше поздравительное послание от 4 марта. Вы правы, и память на даты у вас хорошая: по официальным данным, я появился на свет 4 марта по старому, 16-го – по новому стилю. Правы Вы и в том отношении, что избран я в Академию 9 ноября 1921 года, был когда-то по старшинству избрания 42-м, а ныне состою 2-м, ибо старше меня (на год) один Иоффе*. Всякие даты я люблю и чужие юбилеи тоже, но своих терпеть не могу, о чем прошу всех всегда помнить; такова уж моя идиосинкразия. Главным образом я горжусь тем, что родился в 1300-м году хиджры, а значит, при желании, мог бы стать если не «наби», то, во всяком случае, «мутанабби», которые обыкновенно появляются в последнем или первом году века**.

…Ассоциация арабистов, которой Вы интересуетесь, не собирается, хотя теоретически и не закрыта. Ее заменяют расширенные заседания Кабинета, которые стараемся собирать регулярно. Винников одержим идеей в следующем году созвать всесоюзную сессию по примеру 1935 и 1937 годов. Я отношусь к этому сдержанно по различным соображениям и энтузиазма пока не испытываю. Кстати, есть ли у Вас «Труды» второй сессии арабистов?

Позавчера хоронили на Шуваловском кладбище Н. В. Юшманова, умершего 2 апреля. Доконали его астма и эмфизема легких, особенно усилившиеся после эвакуации и пребывания в Алма-Ате, горный климат которой вообще плох для «сердечников». Последние полгода он ясно сходил на нет, совсем не мог выходить из дому и вел только очень мало занятий с двумя студентами. Так у нас с уходом Виленчика и Юшманова арабская лингвистика опять пришла в первобытное состояние, как до революции. Остался один Церетели***, но он далеко, в Тифлисе.

Я по обычаю страдаю от обилия всяких мелких и чужих дел, которые приходится заканчивать. Словарь Баранова – хвала Аллаху – завершился. Надо допечатать большой «шамилевский» текст, оставшийся после Барабанова****; выплыл когда-то отредактированный мною по поручению Президиума Академии сборник посмертных, не напечатанных докладов и лекций Ольденбурга***** по культуре Индии, который надо опять просмотреть, так как теперь захотели его печатать, и т. д. и т. д. В результате мои «географы»****** стоят, как и многое другое. Начинаю думать, как бы выйти в отставку, но, к сожалению, и отставка от таких работ избавить не может… Получил несколько новых книжек Таха Хусейна и Махмуда Теймура*******, которые и почитываю меланхолично. Беляев сам несколько поправился, но жена его сильно хворает, и это создает соответствующее настроение. Вернулась в университет на четвертый курс студентка Фотиева, которую Вы,