— Если я начну сейчас тебя одевать, — усмехаюсь, глядя на ее румянец, — то боюсь, ты еще долго будешь расхаживать в таком виде по моему кабинету, — подмигиваю бровями, а Катя фыркает.

— И где мой лифчик? — смотрит на меня, уже надев юбку и колготы.

— Ну-у, — достаю из-за спины ее верхнюю часть нижнего белья, начиная крутить на пальце.

— Отдай, — шипит, прищуривая глаза.

— Не-а, — подмигиваю ей.

— Ну, Вишневский, — снова вспыхивает, а мое и без того отличное настроении делает очередной скачок вверх. — Ты у меня попляшешь, — натягивает кофточку на голое тело так медленно и эротично, что у меня вырывается стон. Сейчас доиграется, и я снова на нее накинусь.

— Ты вроде хотела поговорить? — меняю тему, а то сейчас моя фантазия доведет меня до белого каления.

Не могу оторвать от нее взгляда. С растрепанными волосами, ярким румянцем на щеках, горящими глазами Катя выглядит круче любой модели с обложки. Где раньше были мои глаза?

— Я с предателями не разговариваю, — снова фыркает, надевая курточку и приглаживая волосы. — Трофей можешь оставить себе, — смотрит на меня в упор, а я в ответ смеюсь. — На память.

— А ты куда собралась? — продолжаю ее дразнить. Черт, я снова на взводе и хочу ее.

— В Москву, — выдает на одном дыхании. — От тебя подальше.

— Билет заказать? — подмигиваю, а девушка начинает краснеть еще сильнее.

— Вишневский! — не скрывает своих эмоций. — Держись, гад такой!

Начинает приближаться, а мне приходится отходить назад. Прячусь за кресло, двигая его по кругу впереди себя, чтобы Катя меня не достала. Она скидывает со стола бумаги, после чего следом летят ручки, а я в ответ громко смеюсь. Девушка берет в руки ноутбук и поднимает его вверх.

— Это святое! — останавливаюсь на месте.

— Не подойдешь — разобью, — грозится, прищурив один глаз.

— Сдаюсь! — поднимаю руки вверх, медленно приближаясь к ней.

Как только она ставит гаджет назад, подхватываю ее за талию, усаживая на свой письменный стол.

Она легонько бьет своими маленькими кулачками мне в плечо, затем в грудь, а я смеюсь еще больше.

— Билет он мне закажет, как же, — удар прилетает прямо в ребро и я стону (надеюсь, что очень натурально и правдоподобно), хватаясь за бок. — Сильно? — ее глаза округляются, глядя на меня. — Артем, миленький, я не хотела, честно.

А у меня снова начинается дикий смех, после чего Катя спрыгивает со стола, поправляя юбку, а я снова хватаю ее и усаживаю на прежнее место. Не сбежишь теперь от меня, и попытки бесполезны.

— Даже не думай, — смотрим друг другу в глаза. Правда, у обоих легкое подобие улыбки на лице.

— Даже не думала, — делает невинные глазки. — Просто хотела подразнить. Люблю, когда ты выходишь из себя. Прямо тащусь от этого. Никого не напоминает? — я смотрю на нее и молчу. Мне достаточно просто держать ее в объятиях, чтобы чувствовать себя счастливым. — Так и не скажешь? — продолжает сканировать.

— Скажу, — беру ее лицо в руки так бережно, как будто она хрустальная. Нежно целую в губы, после чего полушепотом произношу: — Люблю тебя. Безумно. Никогда никого не любил в своей жизни как тебя, Катя. Хочу, чтобы осталась со мной. Навсегда.

— Прости меня, Артем, — одинокая слезинка скатывается по ее щеке, но я аккуратно слизываю ее языком.

— Не плачь, маленькая моя.

— Мне нужно было разобраться в себе. Было так тошно без тебя, — вздыхает, обнимая меня за талию и прижимая к себе. — Люблю тебя.

И со стоном я впиваюсь в ее губы. Такие нежные и родные, что хочется постоянно ощущать их. И никогда не выпускать ее из объятий.

— У меня осталось последнее желание, — прижимаюсь лбом к ее, продолжая держать лицо девушки в своих руках. — Готова исполнить?

— Да, — тихо шепчет в ответ. — Все, что угодно.

— А как же запрет на эротические фантазии? — поднимаю одну бровь.

— Вишневский, может женщина хоть раз в своей жизни передумать?

Катя

Домой мы приехали счастливые. Держались за руки, на ходу шутили и громко смеялись. Светлана Петровна при виде нас прослезилась, после чего сначала полезла ко мне целоваться, а потом накормила нас вкусным ужином. Правда, случайно проболталась, поинтересовавшись, почему я ей не позвонила, чтобы она прислала кого-то меня встретить, а добралась домой на такси.

Вишневский замер, глядя по очереди на нас с женщиной, тяжело задышал, после чего начал выпытывать всю подноготную. Пришлось сдаваться, рассказав, что все это время мы практически каждый день созванивались с домработницей. Светлана Петровна оказалась очень деятельной особой, запомнив номер кабинета Дарины, и через неделю после моего побега пришла к девушке в гости. Поклялась, что Артему меня не сдаст, так как женская солидарность и всё прекрасно понимает. Вдобавок ко всему предложила помучить его еще немножко, чтобы до конца осознал, как я ему дорога. Только после этого Дарина продиктовала ей мой новый номер.

Вишневский сначала потерял дар речи от «подобной наглости», как он выразился, потом позеленел и вышел из себя. Орал так, что слышали две близ прилежащие улицы, а охранники забежали в дом, подумав, что случись что-то серьезное. Петровну уволил, а мне велел собирать вещи и «валить назад в свою Москву». Два раза обозвал нас предательницами, три — заговорщицами, и пять раз — бессовестными негодяйками, у которых нет ни капли жалости и сострадания к чужому горю.

Когда он выдохся, слово взяла Светлана Петровна. Обзывала Вишневского «мерзавцем, запудрившим бедной девочке мозги», предателем и олухом, два раза огрела его полотенцем по голове (благо Артем успел прикрыться руками) и разбила три тарелки.

Все это время я сидела и улыбалась, иногда заходясь в диком хохоте. Правда, от Петровны прилетело и мне. Сначала она мне подмигнула, сделав намек, что так надо, после чего уже спокойнее сообщила — если я еще раз на длительный срок покину дом без веской причины, то она бросит всё и уйдет в монастырь (какой именно не уточнила), и это останется на нашей с Артемом совести. Парень поклялся, что ни за что меня больше не отпустит, а мне пришлось дать честное слово, что буду терпеть все выходки Вишневского и никуда не сбегу.

Артем схватил меня за руку и потащил наверх, на ходу бросив Петровне «До утра не беспокоить», на что женщина только фыркнула от смеха, крикнув вслед, что идет смотреть свой любимый сериал. В наушниках.

А в спальне этот ненасытный грубиян набросился на меня с какой-то дикой страстью. Вот уж никогда бы не подумала, что он станет еще более несдержанным, чем был до этого. Прямо как с цепи сорвался, ей-богу.

— Евнуха из меня сделала на целый месяц, — шептал мне в губы, руками шаря по телу.