Тони подумала и озабоченно ответила:

— Кэти, я уже думала над этим: в нашей размолвке с Бартом виновато не столько происшествие в Нью-Йорке, сколько то, что Барт слушается Джоэла, а Джоэл говорит ему про меня как про худшую из грешниц. Невыносимо, когда человек, которого любишь, предъявляет тебе такие обвинения. Джори никогда бы не стал так оскорблять меня, даже если бы я и сделала что-то подобное. Иногда и он впадает в ярость, но и тогда он слишком интеллигентен, чтобы оскорбить чужое эго. Я еще не встречала человека столь тонкого и терпимого, как Джори.

— То есть, ты хочешь этим сказать, что любишь Джори? — решилась спросить я, желая всей душой, чтобы это было так, но страшась, что с нею происходит сейчас то же, что и с Мелоди, когда она потеряла Джори как любовника.

Она вспыхнула и опустила голову.

— Я в вашем доме уже почти два года, и за это время повидала и слышала многое. Да, я нашла в этом доме ответ на свое первое любовное влечение, но это было не романтическим и нежным событием, как я мечтала, а будоражащим кровь. Барт не старался понять меня. И лишь теперь я нашла романтику настоящего чувства, когда мужчина тонкий и понимающий старается дать мне то, чего просит мое сердце. Его глаза никогда не обвиняют меня. Он никогда не произносит страшных слов, напрасных упреков. Моя любовь к Барту была жгучей, как пламя, неожиданно вспыхнувшее из тлеющего уголька; но я чувствовала себя рядом с ним, как на трясине, никогда не понимая, чего он хочет, не догадываясь, чего ему нужно. Лишь одно мне было понятно: ему нужна была женщина такая, как вы…

— Тони, я прошу тебя: перестань, — с неуютным чувством прервала я ее.

До сих пор Барт так был неуверен в себе, что постоянно ожидал, что женщина первой отвернется от него. Стараясь не допустить этого, он оскорбил и прогнал Мелоди якобы до того, как она бросит его. С тем же чувством, подобным самоотвращению, он отвернулся и от Тони, предчувствуя момент, когда она возненавидит его и покинет. И я тяжело вздохнула.

Тони пообещала мне не обсуждать больше Барта, и мы вдвоем принялись надевать на Джори сухую пижаму. Мы с Тони вполне понимали друг друга без слов, а у наших ног играли дети, изображая поезд, совсем как Кори с Кэрри когда-то

— Я прошу тебя об одном, Тони: реши, кого из братьев ты любишь, чтобы не травмировать обоих. Я поговорю с мужем и Джори, когда он выздоровеет, и я сделаю все возможное, чтобы уехать из этого дома. Если ты сделаешь выбор, ты можешь ехать с нами.

Ее прелестные серые глаза широко раскрылись, она услышала, как бредит в жару Джори, вертя головой по подушке.

— Мел. сейчас наш выход? — послышалось мне среди бессвязных слов.

— Это я, Тони, ваша сиделка, — мягко проговорила она, подойдя к нему и нежно откинув рукой потные пряди волос с его лба. — Вы очень больны, простудились, но скоро выздоровеете.

Джори, не понимая, смотрел на нее, стараясь отличить образ Тони от образа той, о ком мечтал прежде по ночам. Днем у него перед глазами была Тони, но ночами Мелоди все еще преследовала его. Отчего так необъяснимо странна натура человеческая, что она крепко держится за трагедии жизни и легко забывает счастье, которое так достижимо?

Джори зашелся в кашле, задыхаясь и отхаркивая мокроту. Тони нежно поддерживала его голову, чтобы он мог восстановить дыхание, и собрала мокрые салфетки. Все, что она делала, было сделано с неподражаемой нежностью. Она поправляла ему подушки, массировала спину, ноги Я не могла не удивляться ее терпению и нежности.

Джори, наконец, сфокусировался на реальности, взял Тони за руку и взглянул ей в глаза. Я вышла за дверь, ощущая, что я здесь — посторонняя. Он был еще не в полном сознании, но что-то в его глазах объяснило ей все. Я тихо взяла детей за руки:

— Пойдем, — прошептала я.

Оставив детей за порогом, я подсмотрела все же, как Тони, к моему великому удивлению, вся дрожа, взяла его руку и перецеловала все его пальцы.

— Ты болен и не можешь сопротивляться, — прошептала она. — И я пользуюсь своим преимуществом. Лишь теперь я могу сказать тебе, какой я была дурой. Ты все время был рядом, а я не видела тебя. Барт стоял на пути, и я не могла тебя разглядеть.

Они оба были поглощены друг другом. Тони вся светилась любовью. Наконец, Джори ответил:

— Я думаю, нетрудно проглядеть мужчину в инвалидном кресле. Поэтому я прощаю тебя — это одно уже является извинением. Но я все время надеялся и ждал…

— Джори, умоляю тебя, прости мне то, что позволила Барту увлечь себя. Я была ошеломлена его напором, увлечена тем, что я ему так нужна. Он сразил меня, я думаю, ни одна женщина не устоит перед мужчиной, который преследует ее до тех пор, пока она не сдастся. Прости меня за то, что позволила себя так легко завоевать.

— Не надо, милая, не надо, — прошептал он и закрыл глаза. — Ты только не позволяй себе жалеть меня, потому что я сразу узнаю.

— Нет! Ты — тот, которого я хотела видеть в Барте! — почти выкрикнула она и приблизила свои губы к его губам…

Я закрыла за собой дверь.

Вернувшись к себе, я села перед телефоном и стала ждать звонка Криса. Близнецы спали в моей постели, я тоже почти засыпала, когда телефон зазвонил. Я вздрогнула, схватила трубку… Глубокий и грубый мужской голос спросил миссис Шеффилд, я ответила.

— Мы не желаем больше вашего присутствия в наших краях. Мы не желаем и недопустим. Мы все про вас знаем. И эта церковь, что вы построили — нас ею не обманешь. Срам — прятаться за Церковь Божью, когда вы нарушаете законы Бога. Убирайтесь или мы возьмем все в свои руки и выкинем вас всех до последнего из наших гор.

Я была не в силах произнести ни слова. Я сидела, дрожа и онемев, пока он сам не повесил трубку. А я так и осталась сидеть с трубкой в руке. Лишь когда из-за туч выглянуло солнце, и лучи его упали мне на лицо, я опомнилась и повесила трубку.

Оглянувшись, я узнала свои комнаты, отделанные по моему проекту, и, к своему удивлению, нашла, что мне здесь больше ничто не напоминает о моей матери и ее втором муже. В памяти остались лишь те воспоминания, которые я желала сохранить.

На туалетном столике — детские фотографии Кори и Кэрри в серебряных рамках, а рядом с ними — фотографии Дэррена и Дайдр. Рядом — улыбающийся мне Пол, а следующая — Хенни. Тут же хмурый Джулиан, нахмурился он потому, что воображал, что он так красивее. Мне также посчастливилось заиметь несколько фотографий его матери, мадам Мариши. Но нигде не было фотографии Бартоломью Уинслоу. Я взглянула на фотографию отца, который умер, когда мне было двенадцать. Так похож на Криса, но теперь Крис выглядел старше его. Как летит время: когда-то нам один день казался дольше, чем сейчас — год. Вот уж и человек, которого знала мальчиком, стал мужчиной на закате лет.

Я снова взглянула на фотографии детей. Лишь внимательный взгляд мог уловить разницу между двумя парами близнецов. В детях Мелоди было что-то от нее самой. Тут же была фотография нас с Крисом, когда мы уже жили в Пенсильвании. Мне тогда было десять лет, а Крису — исполнилось тринадцать. Мы вдвоем стояли возле громадного снеговика, которого только что слепили, и улыбались, а папа сфотографировал нас.