На поляну уже вбегали Борис и Модест Сергеевич, а за ними следовали ещё двое слуг. Вскоре Александр Иванович вместе с ними нёс бледное тело Карла Феликсовича к замку. Его положили на носилки, сделанные из шинели поручика, и хотя доктор уверял, что пуля не задела сердце, он поминутно торопил мужчин, несших тело.

— Бедный, бедный Карл, — всхлипывая, говорила Анна Юрьевна. — Зачем он так сделал?

Никто не отвечал на её вопросы, не в силах постичь произошедшего. Наталья была в оцепенении, лишь чудом избежав гибели возлюбленного и не погибнув сама, она впала в пространное состояние, в которое впадают люди, испытавшее жестокое потрясение. Всё казалось ей сном, от которого нельзя проснуться, но в который невозможно поверить.

У самого замка их встретили несколько слуг с носилками, сменившие уставших от тяжкой ноши товарищей и поручика. Через несколько минут, они скрылись за дверями парадного входа, из-за которых долетели только несколько громких слов доктора, распоряжавшегося приготовить комнату для операции. Анна Юрьевна последовала за ними, оставив Александра и Наталью наедине. С минуту они неподвижно стояли у дверей замка, не решаясь ни войти, ни заговорить.

— На вас кровь, — тихо проговорила Наталья, обращаясь к поручику.

— Верно, — заметил он, осматривая свою рубашку, которую запачкал, оказывая помощь раненному Карлу Феликсовичу.

— Вы самый благородный человек, которого я когда-то встречала, — заговорила Наталья Всеволодовна, и в глазах её блеснули капли слёз. — Я никогда и прежде не смела в вас сомневаться, и даже если бы не было того письма, я всё равно знала бы, что вы бы не пошли на убийство, но отстояли бы честь…

Тут она запнулась, к горлу подступил комок, и горячая слеза скатилась из-под длинных опущенных ресниц по её бледной щеке.

— Прошу, — заговорил взволнованный поручик, — вас могут увидеть, а вы знаете, какие злые языки у наших родственников… Я не позволю им причинять вам страдания своими сплетнями…

— Не беспокойтесь за меня, — прервала его Наталья, — я не боюсь никаких слов…

Она замялась, желая ещё что-то сказать, но в это время из дверей вышел Альфред, который, увидев их, стремглав бросился к молодым людям, забыв о своём немолодом возрасте.

— Боже мой! — воскликнул он, хватая под руки молодых людей. — Скорее, вам нельзя здесь оставаться! Скорее! Вам нужно переодеться и привести себя в порядок! Боже, что я говорю! Когда Клара Генриховна всё узнает, вам не сносить головы! Прошу, не показывайтесь в замке, пока вас не позовут! Боже, какой скандал!

Он быстро повёл Александра и Наталью по лестнице к парадному входу. Затем, поручив бледную Наталью Всеволодовну заботам служанки, сам отвёл поручика в его комнату. При этом молодые люди не смогли перемолвиться ни единым словом. Словно застыв в том моменте, когда они оба считали себя убитыми, они с трудом могли воспринимать действительность и безропотно подчинялись всему, что им говорили.

Оставшись один, поручик долго оглядывал свою комнату, словно что-то искал, затем подошёл к кровати и замертво рухнул на неё. Могучий сон сморил Александра, и в то же время в своей комнате заснула измученная страхом Наталья.

Тем временем, возле комнаты, где Модест Сергеевич оперировал Карла Феликсовича, сидела бледная и заплаканная Анна. Её губы с жаром шептали молитву, но разобрать слов было нельзя. Девушка словно не замечала снующих перед ней слуг, носивших воду и окровавленные бинты. Её лицо вскоре стало неподвижно как у статуи, и даже весёлые глаза её потухли от смертельной тревоги. Через полчаса из дверей комнаты вышел уставший и вспотевший доктор, и Анна, встрепенувшись как испуганная птица, бросилась к нему с расспросами.

— Жить будет, — проговорил Модест Сергеевич, отирая лоб платком. — Пуля прошла всего на два пальца левее сердца, чудом он себя не убил. А заряди пистолет получше, так, может, и добился бы цели. Можно сказать, счастливчиком родился.

Глаза Анны Юрьевны вновь заблестели радостью, она бросилась на шею доктору, и не успел он её отстранить, как она расцеловала Модеста Сергеевича в обе щеки.

— Спасибо, спасибо вам, доктор! — восклицала она, и в голосе её звучало настоящее счастье.

— Да полно, полно вам, сударыня, — краснея, проговорил он. — Не меня благодарите, а Господа Бога, что спас этого неразумного…

— Можно его увидеть? — неожиданно перебила его Анна.

— Посмотреть-то запросто, только не вздумайте его волновать, не то отправите несчастного прямиком в могилу. Ему теперь нужен только покой.

И доктор приоткрыл дверь, так, что Анна смогла увидеть Карла Феликсовича, лежавшего на белоснежной постели с перевязанной грудью. Его тёмные волосы казались угольно-чёрными на фоне мертвенно-бледного лица. Сердце девушки сжалось от жалости к этому больному, побуждая сделать хоть что-то, чтобы облегчить его страдания.

— Позвольте мне за ним ухаживать, — умоляюще глядя на доктора полными слёз глазами проговорила девушка.

— Вам, пожалуй, не стоит беспокоить себя такими заботами, — строго проговорил Модест Сергеевич. — Вы и так истратили много нервов…

— Позвольте! — рыдая, воскликнула Анна. — Я сделаю всё, чтобы он мог поправиться!

Модест Сергеевич не выносил женских слёз, поскольку был в душе сам очень мягким и ранимым человеком, и после недолгих уговоров сдался, к тому же сам считал, что нет лучшего лекарства для мужчины, чем женская забота.

— Хорошо! — наконец произнёс он. — Хорошо, можете время от времени присматривать за ним, но обещайте меня во всём слушаться!

— Спасибо! Вот увидите, я не подведу вас! — радостно воскликнула Анна Юрьевна.

— Эх, что за день! — продолжал Модест Сергеевич. — Один голову проломил, другой себя пулей продырявил…

— Что с моим братом? — встревоженно спросила Анна, вдруг со стыдом вспомнившая, что с ним тоже случилось несчастье.

— Не беспокойтесь, — махнул рукой доктор, — ушиб и ссадина. Я пришлю ему мазь, и проследите, чтобы он не преминул ей воспользоваться, а то его рана воспалится, тогда останется рубец.

С этими словами он раскланялся с сияющей Анной и оставил её, чтобы доложить Кларе Генриховне лично о состоянии здоровья её племянника. Когда он подходил к гостиной, где в это время его и ожидала госпожа Уилсон в окружении своих родственников, ему на встречу быстрым шагом вышел бледный Борис. Когда доктор закончил свой доклад, то, повернувшись к окну, увидел, как по дороге к городу быстро двигалась двуколка с фамильным гербом Уилсонов.

Глава XV

Резкий стук в дверь заставил Александра Ивановича проснуться. Быстро встав, он поспешил открыть, и к своему удивлению, увидел Бориса, красного и запыхавшегося, словно тот обежал весь замок.

— Госпожа Уилсон требует вас в скорейшем времени пожаловать в гостиную, — проговорил он.

— Скажи, что