Настоятель повел нас по узкому коридору. Пол здесь был земляной.

— Уполномоченные короля искали именно святыни Этельстана? Они спрашивали вас о короне? — поинтересовался брат Эдмунд.

— Да, и настойчиво так спрашивали, несколько раз. Они каким-то образом обнаружили, что корона существует, и подозревают, что та наделена необыкновенной силой, вот только не знают, где она спрятана. Уполномоченные короля Лейтон и Леф приезжали сюда, и их люди обыскали каждый дюйм монастыря. Даже сам епископ Гардинер интересовался.

— Гардинер был здесь? — Голос мой задрожал от волнения.

К нам навстречу вышел человек — он подслушивал в темноте. Это был тот самый седой нервный монах, который единственный не улыбался при нашем появлении.

— А почему вы спрашиваете? — сказал он, вперив в меня взгляд. — Что вы знаете о нашем заклятом враге Стефане Гардинере?

Напряженное молчание повисло в коридоре, ведущем в «темный дом».

— Это брат Тимоти, — сказал настоятель Роджер. — Блестящий богослов, снедаемый многими вопросами. — Он повернулся к нам и терпеливо пояснил: — Епископ Гардинер дружил с прежним нашим настоятелем. Он много раз приезжал в Мальмсбери. И не только затем, чтобы получить наставление от Бога в том, как преодолеть трудности и обеспечить развод короля. Иногда он задавал вопросы о святынях Этельстана. В особенности о короне. Ни мой предшественник, ни я и никто другой не сообщили епископу правду о короне. Нас не страшила даже самая жестокая казнь — публичное четвертование, мы ни за что не открыли бы ему, где спрятана корона Этельстана.

— Почему? — прошептала я.

Ответил мне брат Тимоти:

— Потому что если короной завладеет Гардинер, то угроза для королевства будет значительно сильнее, чем если реликвия попадет в руки кого-то другого.

— Мы не знаем этого наверняка, — нараспев заметил настоятель.

Брат Тимоти сделал шаг в мою сторону, вгляделся в мое лицо и изрек:

— Всем сердцем я чувствую, что мы больше ничего не должны говорить этой женщине.

— Но их появление здесь — их обоих, равно как и поиски короны, — все это было предсказано, — возразил настоятель.

— О да, братом Эйлмаром. — Монах возбужденно потер ладони и повернулся к нам. — Он жил четыре сотни лет назад и славился своими видениями. Одно из них — видение мужчины и женщины, которые появятся накануне разделения; брат Эйлмар снова и снова рисовал их. Его наброски были переведены на витраж, который вам показали в церкви. Но у него были и другие видения… Да-да, чего уж там скрывать! Брат Эйлмар был убежден, что может летать, и смастерил себе крылья. Однажды он надел эти крылья, прыгнул с башни… и сломал обе ноги. Наш добрый монах говорил потом, что единственная его ошибка состояла в том, что он не смастерил себе и хвоста!

Настоятель прикоснулся к руке брата Тимоти:

— Ты знаешь, что если человек избран сосудом для великих видений, то его ожидают не только восторги, но и утрата душевного равновесия.

Брат Тимоти смерил нас взглядом.

— Но, настоятель, эти двое могут быть шпионами Гардинера. Они доминиканцы, а я знаю, что епископ поручает доминиканцам самые злокозненные задания. Риск огромен. Мы можем дать в руки дьявола, протестантам, самые ценные святыни Англии и знание о самой короне!

Настоятель Роджер осадил его:

— Епископ Гардинер не протестант. Ты забываешься, брат.

Я никогда прежде не слышала этого слова — «протестант», но по тому, как брат Эдмунд с негодованием отрицательно покачал головой, поняла, что ему оно знакомо.

— Число протестантов растет с каждым днем! — воскликнул брат Тимоти. — И сколько зла они уже успели сотворить! Бедняки на Севере голодают, потому что все монахи после Благодатного паломничества убиты или изгнаны из монастырей. Никто не подает милостыню бедным и голодающим; недужным некуда пойти, потому что лазареты при монастырях разорены. Кромвель говорит, что со временем будут открыты новые больницы и богадельни! Да только когда еще это время наступит! Люди короля только уничтожают, но сами они ничего не строят!

В этот момент заговорил брат Эдмунд.

— Мы пришли сюда, не зная о видении или пророчестве, — сказал он. — Но тем не менее мы пришли. Нам известно, что корона Этельстана наделена мистической силой, именно поэтому ее и ищут очень многие. Уполномоченные короля в Дартфордском монастыре, а также — как вы справедливо заметили — и епископ Гардинер. Епископ отчаянно хочет заполучить корону. Но сюда нас отправил не Гардинер.

Я замерла, не веря своим ушам, — как это брат Эдмунд решился рассказать им столько?

— И клянусь вам спасением своей бессмертной души, что не отдам корону в руки тех, кто может использовать ее против истинно верующих. — Голос брата Эдмунда дрогнул. — Я не сделаю ничего, что могло бы угрожать нашим священным монастырям.

Настоятель кивнул, словно удовлетворенный его словами. Но брат Тимоти вновь напустился на меня, и на его лице появилось выражение отвращения.

— Эта женщина предаст нас, вот увидите, — гнул он свое. — Я сердцем чувствую это. Она послана нашими врагами. И ей уже известно достаточно, чтобы погубить всех нас. Братья, вспомните о коварной слабости женщин! Недаром Фома Аквинский сказал, что женщина есть сосуд греховный и достойный презрения.

Брат Эдмунд шагнул ко мне словно для защиты, но я сама подошла к обвинителю почти вплотную.

— Я принесла обет служить Господу и предана Ему не меньше вас, — сказала я брату Тимоти. — И поверьте, я видела в мужчинах, исповедующих разные религии, такое коварство и такую слабость, каких не встречала ни в одной женщине.

Брат Тимоти бросился к ногам настоятеля.

— Умоляю тебя — не говори ей! — Бенедиктинский хабит соскользнул с одного плеча, и я увидела на его спине глубокие красные шрамы, некоторые были покрыты струпьями. Этот монах усмирял свою плоть плеткой с узлами на ремнях.

Настоятель Роджер поднял руку, призывая прекратить распри. Брат Тимоти поднялся на ноги. Настоятель вперился мне в лицо своими пронзительными зелеными глазами.

Дрожь пробрала меня под его взглядом, но я ничем не выдала себя.

Затем он закрыл глаза, губы его зашевелились в молитве.

— Настоятель, какова будет твоя воля? — взмолился брат Тимоти.

Настоятель открыл глаза и объявил:

— Мы отведем в тайник их обоих.

Брат Тимоти покорно склонил голову, хотя было видно, как мучительно для него это решение.

Еще несколько мгновений — и внезапно в темном туннеле открылась дверь. Я была потрясена: на бархате лежали предметы ослепительной красоты и великолепия. Длинный золотой меч, копье, украшенное драгоценными камнями распятие и кубок.

— Их прислал из Франции отец первого короля из династии Капетов? — зачарованно проговорил брат Эдмунд.