Вполне естественное смущение, которое могла бы вызвать подобная откровенность, не возникло, поскольку Кэмпион с облегчением понял – притворство Джины не успело зайти далеко. Оно лишь предостерегает о возможном душевном увечье и не несет в себе страшной бесповоротности свершившегося факта.

– Ты… ты не выяснил, что произошло? Не выяснил, знаю. Ты бы мне, конечно, сообщил. Но хоть какое-то представление у тебя появилось? Зацепка? Я спрашивала Джона, он что-то говорил про нового свидетеля. Можешь рассказать? Или это такой же секрет, как и все остальное?

– На показания нового свидетеля есть надежда, – ответил мистер Кэмпион. – Его фамилия Виджен. Мне пришлось попотеть, чтобы его заполучить. Говорить он не хотел, однако, когда понял, как много от этого зависит, поступил порядочно: отмел свои личные соображения и рассказал, что знает. Виджен работает на «Толлешант-пресс», у них небольшая контора на третьем этаже двадцать первого дома. Судя по всему, наш свидетель в четверг за обедом перебрал и до вечера протрезвлялся. Пришел в себя около пяти: голова жутко болит, работа не выполнена. Поэтому он не покинул службу и с шести до девяти вовсю трудился – как раз когда миссис Траппер делала себе чай, шла домой из кино и бегала в рыбный магазин.

Кэмпион ободряюще улыбнулся Джине.

– Мистер Виджен утверждает, будто слышал, как в шесть с чем-то – точное время он не заметил – заработал автомобильный мотор. И работал без остановки примерно до восьми часов. До без десяти девять мотора слышно не было, затем его вновь включили, совсем ненадолго.

– Но это ведь снимает подозрение с Майка! Подтверждает его рассказ!

Впервые за весь разговор на бледных щеках Джины проступил легкий румянец, она словно заново родилась.

– Рассказ-то подтверждает… – Кэмпион виновато опустил глаза. – Однако подозрений с Майка не снимает. Он ведь не может доказать свое алиби в промежуток с шести часов и до того времени, как ты ему позвонила.

– Понятно…

Стройное тело Джины в домашнем костюме из блестящей ткани вновь обмякло.

– Тем не менее свидетельство полезное. – Кэмпиону безумно хотелось ее утешить. – Оно не только внушит присяжным, что все, вероятно, произошло в четверг, но и опровергнет показания миссис Траппер или, по крайней мере, поставит их под сомнение.

– А больше ты ничего не выяснил?

– Ничего существенного. Мне толком неоткуда плясать. Обычно в таких делах за что-нибудь цепляешься, тянешь за ниточку и распутываешь весь клубок. А здесь и хватать-то не за что. У меня были большие надежды на мисс Нетли, но она то ли ничего не знает и только из тщеславия делает вид, то ли не считает себя обязанной что-то рассказывать и потому не хочет.

– Нетли, – произнес Ричи, встал и вышел из комнаты.

Он исчез так внезапно, что Джина с Кэмпионом какое-то время молча смотрели ему вслед.

– Ричи такой добрый, – наконец подняла мокрые глаза Джина. – Я-то считала его бесчувственным, немножко недочеловеком; знаешь, не сумасшедшим, но и… ну, не совсем в здравом уме. А с тех пор, как… как Пол умер, Ричи – единственный, кто ведет себя нормально. Во всяком случае, мне так кажется. Он искренне жалеет меня и переживает за Майка. Остальные – Джон, даже старая добрая Керли, миссис Остин, доктор, другие нормальные люди, которых я воспринимала обычными, настоящими и от которых ждала обычной человеческой реакции, – они все так озабочены исключительно своим мнением, что на мое или Майка их уже не хватает. Джон думает только об огласке и фирме, Керли с ним заодно. Миссис Остин переживает о своем выступлении. Будто актриса на сцене…

– Их всех это затронуло, старушка, – сочувственно произнес мистер Кэмпион. – Затронуло каждого.

Джина мрачно кивнула.

– В моей жизни раньше никогда таких ужасов не было. Я плохо справляюсь.

Наступила тишина, нарушать ее мистер Кэмпион не стал. Через минуту Джина заговорила вновь.

– Джон привел сюда некоего кузена Александра. Со мной произошла истерика, послали за доктором. Я не специально, просто этот кузен, по-моему, такой бездушный… Он – словно писатель, сочиняющий книгу или пьесу. Они с Джоном обсуждали опасных для защиты свидетелей, будто те не люди, а выдумки, часть произведения.

– Сэр Александр убежден, что добьется оправдательного приговора.

– Знаю, – резко произнесла Джина. – За недостаточностью улик! И что хорошего? Я обсудила это с Ричи, он, как и я, пришел в ужас. Разве ты не понимаешь – оправдание лишь спасет Майку жизнь. Ему уже нанесен непоправимый ущерб.

Она подалась вперед – смышленое лицо повернуто к Кэмпиону, взгляд непреклонен.

– Пойми… – Джина подбирала слова, словно говорила с ребенком. – Если Майка оправдают, не найдя настоящего убийцу, люди все равно будут думать, что убил Майк. И если увидят его рядом со мной, для них это лишь послужит подтверждением…

– Разве так важно, что думают люди? – вяло спросил мистер Кэмпион.

– Конечно, важно, – сердито ответила Джина. – Их мнение формирует истину. То, что думают все, и есть истина.

Мистер Кэмпион промолчал; он знал по собственному опыту – разглагольствования на тему морали редко служат утешением тому, кто по-настоящему страдает.

– Убийство кто-то совершил, – продолжала Джина. – Кто? Я думаю об этом снова и снова, так часто, что порой кажется – сейчас сойду с ума и поверю в собственную виновность. Убийца умен – инсценировал несчастный случай, – однако не представляет, насколько умны полицейские. Альберт, это ведь не Майк, скажи?

– Нет, – произнес мистер Кэмпион тихо, однако с полной убежденностью. – Не Майк.

– В одиночестве можно бог знает до чего додуматься, всему веришь.

Джина издала неуверенный смешок и умолкла, повернув голову ко входу.

Стукнула дверь: пришел Ричи. Он был возбужден, а потому еще более неловок, чем всегда; пересек комнату, опасно пошатываясь.

– Подойдет? – Ричи бросил что-то на колени мистеру Кэмпиону.

Тот с легким недоумением перевернул потрепанную книжечку в картонной обложке.

– Почтово-сберегательная книжка? Чья?

– Девицы, Нетли. – Ричи был безумно собой доволен. – Интересно. Зачем-то принесла ее в контору. Сберкнижкам место дома, нечего разбрасывать.

– Где вы ее взяли? – Мистер Кэмпион бережно листал страницы.

– У Нетли в сумке, – заявил Ричи без тени смущения или попытки оправдаться. – В такие времена не до условностей.

Мистер Кэмпион воздержался от комментария. Что-то в книжке привлекло его внимание, и он довольно долго просматривал страницы, сравнивая записи.

– Бережливая малышка, – наконец заключил Кэмпион. – Регулярно откладывает по десять шиллингов в неделю, каждую субботу. Так-то. Начала примерно год назад. Деньги на книжку кладет в одном и том же отделении, тут недалеко, в Холборне. Несколько других сумм было внесено на Рождество – подарки, надо полагать. Потом мисс Нетли сняла три фунта. Боюсь… О! А это что?