защиту республики, на закрепление победы, добытой нашим народом шестнадцатого февраля! Коммунистическая партия призывает вас всех на борьбу! Да здравствует Народный фронт!»

Окончание выступления Пассионарии было встречено бурными аплодисментами.

- Итак, какие будут мнения? - дождавшись тишины в зале, поинтересовался секретарь местного комитета Народного фронта Антонио Ромеро.

- Все верно товарищ Долорес сказала! - выкрикнул кто-то с места. - Бороться надо!

- Бороться - это хорошо, - покивал Ромеро. - Только наш губернатор по-прежнему отказывается выдавать добровольцам оружие. Да и сами эти добровольцы… Хорхе, Фидель, встаньте, пожалуйста!

- Да, товарищ Ромеро? - со своих мест поднялись два молодых парня с военной выправкой, говорившей о том, что они только недавно вернулись с военной службы.

- Расскажите нам, как обстоят дела с ополчением? - попросил Ромеро.

- Толпа, - покачал головой Фидель Санчес, огладив свою аккуратно подстриженную бороду. - Добровольцы идут, но дисциплины у них никакой. Мы с Хорхе уже привлекли всех наших товарищей, кто хотя бы сержантом в армии служил, но толку все равно мало.

- Да и что можно сделать за два дня? - согласился с товарищем Хорхе Молина, по армейской привычке щеголявший короткой стрижкой. - Мы ведь только вчера начали формировать ополчение.

- Да все я понимаю, - махнул рукой Ромеро. - Но вы все-таки постарайтесь хоть как-нибудь организовать ополченцев. Думаю, день-два у нас еще есть. А за то, что бывших сержантов привлекли, хвалю, правильно сделали.

- Постараемся, - кивнул Фидель.

- А я попробую еще раз поговорить с Торресом насчет выдачи ополченцам винтовок, - сообщил Ромеро.

Парни, действительно постарались, но сделать ничего существенного не успели. Двадцатого июля Антонио Ромеро сообщили, что артиллеристы гранадского гарнизона строятся в колонны и готовятся к выступлению. Ромеро сообщил об этом губернатору Торресу, а тот в свою очередь поспешил обсудить это с военным губернатором Кампинсом. Кампинс сперва заверил Торреса, что все в порядке, но затем решил все-таки съездить с проверкой в казармы артиллеристов, где с удивлением для себя обнаружил, что войска гарнизона примкнули к мятежу.

Центр города был захвачен почти мгновенно. Артиллеристы выкатили на Университетскую площадь пушки и без проблем захватили здание юридического факультета, в котором в тот момент размещалось все гражданское правительство. Губернатор Торрес и другие официальные лица были арестованы. Ополченцы, конечно, пытались сопротивляться, но они были не вооружены и не организованы, в итоге за время захвата центра города мятежники потеряли только одного солдата.

Часть ополченцев, правда, смогла сосредоточиться в районе Альбайсин, где держалась еще три дня, пока артиллерийские обстрелы и налеты авиации не заставили их выбросить белый флаг. Женщины и дети, которым мятежники позволили покинуть район, оказались в концлагере, а ополченцы взяты в плен и подвергнуты жестокой расправе. И лишь немногим счастливчикам удалось избежать плена и присоединиться к другим отрядам сопротивления.

25 июля 1936 года. 11:29.

Санаторий № 4 ГУГБ НКВД СССР. В двенадцати километрах от Ялты.

Санаторий, в котором вот уже две недели отдыхал Максим, располагался во дворце Чаир, бывшей Крымской резиденции великого князя Николая Николаевича младшего. Место было живописнейшее, с белоснежным дворцом в неогреческом стиле, окруженном просторным парком, в котором так приятно было гулять по утрам.

Приняли Белова и его спутниц по высшему разряду. Максим, правда, так и не смог понять, было ли это потому, что санаторий принадлежал ГУГБ и являлся местом отдыха только для своих, или же уровень сервиса тридцатых годов выгодно отличался от сервиса позднесоветского, о котором Максим был немало наслышан. Как бы то ни было, гостям из Москвы выделили два номера, одноместный - Максиму, и двухместный - девушкам, после чего отправили на медобследование.

От последнего Киу пыталась отвертеться, объясняя, что она здесь не для отдыха, а для сопровождения товарища Белова, но безрезультатно. Не слушая возражений, ее точно также, как и Максима с Гретой, загнали в медицинский кабинет, обследовали и назначили режим и диету.

Очень быстро Максим заметил улучшение своего самочувствия. Его молодой организм и сам по себе быстро восстанавливал силы, а правильное питание и умеренные физические нагрузки только ускоряли этот процесс. Максим стал лучше высыпаться, перестал испытывать постоянное чувство усталости, а главное - смог расслабиться и перестать думать о службе, рассудив, что раз уж в той истории правительство СССР как-то обходилось без его помощи, то и сейчас один месяц оно как-нибудь проживет без него.

Единственным недостатком санатория можно было назвать лишь отсутствие собственного пляжа, поэтому загорать и купаться приходилось на пляже находившегося рядом санатория «Красное знамя».

К удивлению Максима, Киу, оказавшись на пляже, не спешила лезть в воду, предпочитая сидеть на берегу. На все же его вопросы она явно отмазывалась, отвечая, что лучше присмотрит за вещами Максима и Греты, ну, или что-то еще в том же духе.

- Киу, если ты не умеешь плавать - не бойся, мы с Гретой тебя научим! - сообщил Максим, в очередной раз пытаясь затащить девушку в море.

- Да нет, плавать-то я умею, - Киу резко выдохнула и смущенно опустила взгляд. - Понимаешь, купальник открывает верхнюю часть спины, а у меня там яркая татуировка. Вдруг кто-то поймет, что она означает? Да и просто не хочу, чтобы на меня пялились…

- Проблему понял, - спокойно кивнул Максим, отметив про себя, что татуировка у Киу не простая,