class="p1">– Не волнуйся, – принц наклонился ко мне и, обхватив мою ладонь, крепко сжал. – Ты же знаешь, как дорога мне и отцу. Лучше береги себя. Я не могу часто посещать Друидор, к сожалению. Это Халлдор летает, а я, бесталанный, только верхом и способен. А это недели пути. Твои доспехи мне тоже не помощники, во мне нет и крупицы магии.

Застарелая горечь проскользнула в ровный голос принца. Мы сидели в тишине, слушая уютное потрескивание дров в камине. Нас объединяло многое, но отсутствие волшебного средоточия больше всего. Там, в центре груди, и у него, и у меня зияла давно зарубцевавшаяся рана, округлая, с неровными краями, сейчас уже не чёрная, но всё такая же безжизненная.

– Проект магической дороги между нашими землями уже проходит финальные испытания. Скоро начнём.

– Я жду этого дня вот уже несколько лет, – кивнул Бернард.

– И путь в три недели резко сократится до нескольких дней.

Большой проект магической дороги разрабатывался учёными умами долгое время. Я не хотела классических рельс, ничего такого. Будущий магопоезд станет передвигаться по энергетически запитанным узлам, проще говоря не касаясь земли, но чётко по путям. Сырой маны вокруг навалом, артефакты настроены так, чтобы самостоятельно её (ману) накапливать и направлять на идущий поезд.

– Звучит многообещающее. Уверен, всё у тебя получится. Иначе и быть не может! – мы немного помолчали и Бер заговорил вновь, сменив тему: – Всё же пусть Халлдор тебя посмотрит ещё раз, – предложение прозвучало, наверное, сотый раз.

– Ответ будет тем же: я бесплодна. Ни Ульрих не смог помочь, ни иные маги-лекари.

– Халл талантливый, вдруг у него получится?

Я лишь покачала головой.

– Ты так много дала этому миру, а взамен он у тебя всё отобрал. Это несправедливо, – злости уже не было, Бернард просто повторил то, что думал. Всегда так думал.

– Судьба, значит, такая. А с ней не поспоришь, – и эти слова не раз повторялись. – Доброй ночи, друг мой.

– И тебе, – собеседник подхватил мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

Я осталась в кабинете одна.

За десять лет мир изменился, не кардинально, но значительно: с уплотнением колдовского фона земли, стало рождаться больше истинных чародеев, и светлых в том числе. Хотя, как это ни странно, их было куда меньше простых людей. Как будто Вселенная пыталась сохранить некий только ей понятный баланс. В крупных городах открылись магические школы и академии. Профессия артефактор являлась одной из престижнейших, дипломированные специалисты рвались в Друидор – центр созидательной науки. Мой город разросся, я присоединила к себе одно герцогство и два графства. Карл не возражал. Отдал, подписав для своей страны выгодный договор. Я тоже, естественно, не осталась в накладе. Моё маленькое королевство процветало, всем необходимым для жизни мы обеспечивали себя сами.

Были и грустные моменты: раббат Нолан умер пять лет спустя после похода в Эширок. Его место занял молодой талантливый лекарь, неистинный маг и добрейшей души человек, мастер Гарри. Почил сэр Имарк, домочадцы долго не могли поверить, что его больше нет, всё время казалось: вот дверь в главную залу распахнётся и, постукивая тростью, ворча на непогоду, войдёт старый рыцарь.

Ушла и леди Элея. Несмотря на помощь целителей, чудодейственных настоек, продлить ещё хотя бы на пару лет её век мы так и не смогли. Моя преданная дуэнья тихо скончалась во сне с лёгкой улыбкой на бледных устах. Эта потеря была для меня одной из самых тяжёлых. Если бы не поддержка мужа и друзей, любимая работа, не знаю, как долго бы я выбиралась из накатившей депрессии.

Век у магов, даже у неистинных, больше, чем у простых людей. Обычно истинные живут до ста семидесяти, плюс-минус. Те, кто смог перенести трансформацию, испив из Ока могущества, и того больше, дотягивали до трёхсот-четырёхсот. Я же теперь человек, посему мне отмерено лет так девяносто, с условием, что за мной денно и нощно станут следить лекари.

Даррен возглавил институт прикладной магической науки. Юноша превратился в успешного учёного, его имя гремело далеко за пределами трёх королевств. Он на лету улавливал все мои идеи и претворял их в жизнь, чаще не сразу, а некоторое время спустя, но всё же.

Сэр Ховард и Грета, похоронив сэра Имарка, купили особняк в городе и давным-давно жили вдвоём, душа в душу. Взяли ребёнка по имени Кир из детского дома и воспитывали, как родного. У мальчика вскорости обнаружились недюжинные способности к артефакторике и он буквально ходил попятам за Дарреном, но тот вовсе не возражал, учил всему, что знал сам…

На что можно смотреть вечно? Как горит огонь, как течёт вода и как работают другие люди? Да, вроде так. Потому пялиться на затейливый танец огня в очаге мне совсем не надоело. Гипнотизируя оранжевые всполохи, вдруг увидела… Не может быть! Изящная девушка танцевала на прогоревших дровах, беззвучно дуя в охотничий рог. И вот рядом с ней… волки, дюжина. Вышагивают степенно, смотрят на… меня? Сердце больно кольнуло острой иглой.

Моргнула, с силой потёрла веки и ещё раз посмотрела в камин. Ничего. Никого. Просто огонь. Просто тепло…

Десять лет назад в течение года я ходила в лес. Всё ждала что мои варлаки придут, откликнутся. Но ни одного из них так и не увидела. Кричала в бессилье, звала фей. Хоть бы кто откликнулся!

И однажды поняла, что та часть моей жизни, где магия была самим воздухом, моей сутью безвозвратно ушла. Когда Ульрих в очередной раз приехал в гости на своих варлаках я не смогла выйти ему навстречу, чтобы не видеть этих невероятных созданий. Слишком больно. Всё слишком.

С тех пор, будто поняв моё состояние, король оставлял своих питомцев где-то в лесу и приходил пешком. Или прилетал со старшим сыном.

– Одри, ты маг, это твоя суть. И ничто её не изменит. Я отправлюсь в странствие, буду искать лекарство или древние заклинания, чтобы помочь тебе исцелиться… – в чёрных глазах Ликона плескалось море грусти и сожаления. – Это целиком и полностью моя вина в том, что произошло с тобой. Это мне следовало взять на себя всё, пойти к феям и умолять исполнить то чёртово желание! – гулкий бас Ульриха всё ещё ясно звучал в голове, стоило вспомнить нашу последнюю встречу много лет назад.

И я не сказала нет. Я решила, что пусть ищет. Возможно, найдёт. А сейчас сожалею. Вдруг погиб? В одиночестве. Нет смерти печальнее, когда некому взять тебя за руку и утешить, проводить в последний путь, оплакать.

Не знаю, как долго я просидела, глядя в пляшущие язычки пламени, но