интересного не будет, даже не надейтесь. Все будет очень скучно. Отниму паровоз, разломаю рельсы, шпалы надену на головы.

ЛИВШИЦ. Может, перевести стрелку?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Это хорошая идея, да. Плодотворная. Перевести стрелку на два часа назад и жить в Швейцарии…

НЕМЦОВ. Совершенно понятно…

БЕРЕЗОВСКИЙ. Но это крайний вариант, крайний…

ЛИВШИЦ. Я — про пути…

СЕЛЕЗНЕВ. Невозможно. Путь у нас — один. (Пробравшись поближе к Ельцину.) Здравия желаю!

ЕЛЬЦИН. И ты, значит, тоже будь здоров.

СЕЛЕЗНЕВ(Кириенко). Я буду молиться о вас.

ЕЛЬЦИН. Помолитесь о себе.

СЕЛЕЗНЕВ. Понял. (Исчезает.)

ЕЛЬЦИН(Кириенко). А ты, значит, ничего не бойся. Считай, что я мысленно с тобой. Этот раз будет последним, это я тебе обещаю…

НЕМЦОВ. Последним, совершенно понятно…

Гудок поезда.

ВСЕ. Едет, едет!

ЕЛЬЦИН. Ну, счастливо оставаться… Нюра ты моя…

Все, как зрители в театре, занимают места на перроне и у окон. Поезд приближается.

СЕЛЕЗНЕВ(кричит в рупор). Эй, на паровозе! Не забудьте затормозить!

ЯВЛИНСКИЙ(высовываясь из окна). Тормоза придумали трусы!

Поезд мчится, из него слышны голоса.

ЗЮГАНОВ. Уйди, невменяемый! Не мешай делать большую железнодорожную политику! Убери руки от кнопок!

ЯВЛИНСКИЙ. Но это же позор!

ЖИРИНОВСКИЙ. Мы не лохи: мы нажмем на тормоз тайно и никому не скажем, кто это сделал….

ЯВЛИНСКИЙ. Задавлю из принципа!

ЗЮГАНОВ. Убери руки!

Скрежет тормозов. Крики на перроне. Звон стекла. Тишина. Вокруг паровоза — разбросанные тела Зюганова, Жириновского и Явлинского. Из-под паровоза торчит кресло-каталка, в котором сидел Кириенко. Рядом стоят Ельцин и Селезнев.

ЕЛЬЦИН. С приехалом вас.

ЖИРИНОВСКИЙ. И вас тем же консенсусом по тому же месту.

ЕЛЬЦИН. Я что-то не понял… А где реформатор?

ЯВЛИНСКИЙ. Ваш реформатор, вы и ищите.

ЕЛЬЦИН. Ага! Вот он. (Поднимает с земли голову Кириенко.) Ну, как самочувствие?

ГОЛОВА КИРИЕНКО. Как всегда.

ЕЛЬЦИН. Какие-нибудь мысли насчет выхода из кризиса появились?

ГОЛОВА КИРИЕНКО. Штук семь-восемь.

ЕЛЬЦИН(с гордостью). Голова!

СЕЛЕЗНЕВ. Не то слово.

Через окно зала ожидания все это наблюдают Толстой и Черномырдин.

ТОЛСТОЙ. Кажется, выжил… Повезло.

ЧЕРНОМЫРДИН. Погоди, дед. Все впереди. Еще сто раз задавят.

ТОЛСТОЙ. Зачем такого давить? Ему пахать и пахать…

ЧЕРНОМЫРДИН. Вот что я скажу тебе, дедуля. Все счастливые правительства счастливы одинаково, каждое несчастливое несчастливо по-своему.

Титры под «Попутную песню» Глинки: «Поезд мчится в чистом поле…»

Субъекты Федерации[75]

1.

Утро. Кириенко заглядывает в дверь к Ельцину. Тот сидит у окна с карандашом в руках.

КИРИЕНКО. Можно?

ЕЛЬЦИН. Входи, только тихо. Так… Значит, башня Спасская — одна. Ворота одноименные — одни. Звезда пятиконечная, часы механические с боем…

КИРИЕНКО. Борис Николаевич!

ЕЛЬЦИН. Не мешай! Стена кремлевская — одна. Мавзолей — один, тело внутри — одно, тьфу-тьфу-тьфу… Часовых ни одного. (Карканье за окном.) Ворон — семь.

КИРИЕНКО. Борис Николаевич… Вы чего?

ЕЛЬЦИН. Никому нельзя верить!

КИРИЕНКО. Мне — можно.

ЕЛЬЦИН. Тогда, значит, помоги считать ворон.

КИРИЕНКО. Зачем?

ЕЛЬЦИН. Затем, что я хочу знать правду о родной стране! Сколько в ней чего. Статистики, оказывается, всё врали! Их всех посадили, слышал?

КИРИЕНКО. Не всех.

ЕЛЬЦИН. Которые на свободе, пускай считают на себе мурашки! А я хочу по-честному! Полная инвентаризация России! Чтоб без обману! (Глядя за окно.) Минин — один, Пожарский — один… Лобное место — одно. Как думаешь, второе построить?

КИРИЕНКО. Зачем?

ЕЛЬЦИН. Для статистиков. Ладно, пошли!

КИРИЕНКО. Куда?

ЕЛЬЦИН. На кудыкину гору! Обсчитывать Родину!

2.

На Манежной площади. Громко звучит песня «Москва! Звонят колокола…».

ЕЛЬЦИН. Ну что — начинаем?

КИРИЕНКО(вздыхая). Давайте…

ЕЛЬЦИН. Записывай. Площадь Манежная — одна. (Косясь на репродуктор.) Газманов — один. Георгий Победоносец — один, копье — одно, змей — один, Иван-царевич — совсем один!

КИРИЕНКО. А лягушка?

ЕЛЬЦИН. Нету лягушки!

КИРИЕНКО. Почему?

ЕЛЬЦИН. Не знаю! Французы съели. Так… Фонтан, бассейн…

Из-за угла появляется Лужков.

ЛУЖКОВ. Добрый день.

ЕЛЬЦИН. О! Лужков.

КИРИЕНКО(записывая). Лужков — один?

ЕЛЬЦИН. Один.

КИРИЕНКО. Записал.

ЛУЖКОВ. Я чего-то не понял…

ЕЛЬЦИН. Инвентаризация, Юрь Михалыч!

ЛУЖКОВ. А-а… Хорошая мысль! А то разворовали все.

ЕЛЬЦИН. Кто разворовал?

ЛУЖКОВ. Да уж не я! Я-то, наоборот, приумножаю богатство.

КИРИЕНКО. Простите, а вы чье богатство приумножаете?

ЛУЖКОВ. А вот это не ваше дело!

ЕЛЬЦИН. Владиленыч, пошли отсюда. Тут считай, не считай… все схвачено! Двинем лучше в глубинку…

3.

Берег Волги, памятник Чкалову на набережной. Музыкальная тема «Издалека долго…».

ЕЛЬЦИН. Приплыли.

КИРИЕНКО. Что?

ЕЛЬЦИН. Я говорю: продолжаем инвентаризацию. Ты готов?

КИРИЕНКО. Всегда готов!

ЕЛЬЦИН. Пиши. Город Нижний Новгород — один. Великая русская река — одна. Берегов — два. По реке плывет топор из села Чугуева. Записал? Шутка! Пиши: народу уйма, мэра ни одного. Обл, значит, избирком, тюрьма, Климентьев, Чкалов — всего по одному… (Через паузу.) Как ты думаешь, почему люди не летают, как птицы?

КИРИЕНКО. Дел по горло.

ЕЛЬЦИН. Правильно.

4.

Едут на телеге по раздолбанной дороге. В транзисторе — тема «Ехали на тройке с бубенцами…». Телега завалена бумагами. Кириенко не переставая пишет под диктовку. Ельцин, тыча пальцем, инвентаризирует…

ЕЛЬЦИН. Дорога проселочная — одна, лес лиственный — один, птичка божия — одна, муравейник — один. Муравьев считать будем?

КИРИЕНКО. Как скажете.

ЕЛЬЦИН. Хорошо! Пиши — три тысячи четыреста семьдесят, значит, два муравья.

КИРИЕНКО. Точно?

ЕЛЬЦИН. Не веришь — пересчитай.

КИРИЕНКО. Верю.

ЕЛЬЦИН. Деревня Угребино. Домов — девятнадцать, из них с крышами — семь, пруд — один, рыбаков с удочками — девять, рыбы — ни одной, стоков канализационных — два, бабушка на велосипеде пьяная — одна. Что-то мы с тобой совсем в глубинку заехали, Владиленыч!

КИРИЕНКО. Это у нас еще только третий субъект Федерации.

ЕЛЬЦИН. А всего их сколько?

КИРИЕНКО. Восемьдесят девять.

ЕЛЬЦИН. Замучаемся считать! Эх… Ладно! Столбов телеграфных — пять, проводов — два, поле — одно, в нем мужик с сохой и лошадью — один. Эй! Колхозник!

«Колхозник» оборачивается. Это Лев Толстой.

ЕЛЬЦИН. Крестьянин! Ты чего, один пашешь? А где, значит, остальные пейзане?

ТОЛСТОЙ. В аграрной партии, барин!

ЕЛЬЦИН(Кириенко). Записывай: аграрная партия — одна. Ты Родиной гордишься?

КИРИЕНКО. Все больше и больше.

5.

В степи, верхом на лошадях, в калмыцких шапках.

ЕЛЬЦИН. Куда это мы заехали?

КИРИЕНКО. В Калмыкию…

ЕЛЬЦИН. Где это?

КИРИЕНКО. По карте: от Москвы полметра вправо и вниз.

ЕЛЬЦИН. Вспомнил. Пиши: степь — одна, юрты — четыре, лошадей — восемь… Солнце считать будем?

КИРИЕНКО. Скажете — посчитаем.

ЕЛЬЦИН. Солнце — одно, «Линкольн» белый — тоже один. Слушай, откуда здесь «Линкольн»?

6.

Посреди степи действительно стоит «Линкольн». Опускается стекло, и оттуда появляется лицо Илюмжинова.