– Хватит!

Пока он с некоторым трудом выпутывался, Джерри критически осмотрела его:

– Опять эти темные штуки у тебя под глазами.

– Что значит «опять»? – спросил Палмер.

– Они у него всегда,– вставил Том.

– Только иногда,– возразила Джерри.– Иногда в конце дня.

– Длинный, тяжелый, изнурительный день,– объяснил Палмер,– за жарким, изнурительным столом.

– Умираю от голода,– заявил Том.

– Здравствуйте, мистер Умирающий,– начала Джерри.– Я рада…

– Хватит,– прервал ее Палмер.– Ты истрепала эту бедную несчастную шутку до ниточки. Выдай что-нибудь новенькое.

– Что одна стена говорит другой? – спросил Том.

– Встретимся на углу! – взвизгнула Джерри.

Палмер зажал ладонями уши.

– Джерри,– взмолился он,– потише!

– Что похоже на кокс,– спросила Джерри,– пахнет, как локс, и летает?

– Вымазанная коксом коробка с локсом в кабине самолета! – выкрикнул Том.

Палмер страдальчески закрыл глаза. Когда шум утих, он открыл глаза и спросил:

– Что такое локс?

Джерри пожала плечами:

– Какая-то рыба. Копченая.

– Нет,– заявил Том.– Локс – жидкий кислород. Его используют для ракетного топлива.

– Девочка в школе,– объяснила его сестра,– которая задала мне эту загадку, сказала, что локс – копченая рыба. Копченая семга.

– Она дура,– определил Том.

– В любом случае,– спросил Палмер,– что смешного в этой загадке?

Дети помолчали.

– Ты не понимаешь,– сказала наконец Джерри.

Палмер кивнул:

– Обед через десять минут.

Он спустился в холл, чтобы пройти в комнату Вуди. Остановившись у закрытой двери, он услышал резкую высокую нервную дробь барабана в сочетании с витиеватыми арабесками кларнета. Музыкальный вкус Вуди был отчетливо выражен. Оркестр, звуками которого он заполнял дом, по истинно новоорлеанской традиции использовал трубу вместо контрабаса. Палмер почувствовал, как у него где-то над левым глазом, внутри черепной коробки, начинается боль. Он постучал в дверь, подождал, постучал еще раз громче. Немного подождав, открыл дверь и увидел своего старшего сына склонившимся над письменным столом с логарифмической линейкой. Палмер подошел к проигрывателю и резким поворотом ручки убрал громкость.– Во имя всех святых, как ты можешь сосредоточиться на чем-либо? – спросил он. Вуди посмотрел на него отсутствующим взглядом:

– А, привет!

– Обед через десять минут. Уже через пять.

Вуди кивнул:

– Пап, что ты знаешь о процентах?

– Все.

Вуди недоверчиво смотрел на него:

– Ты понимаешь, о чем я говорю… проценты на займы и всякое такое.

– Я понимаю, о чем ты говоришь,– терпеливо уверил его Палмер.– Что ты хочешь знать?

– Я должен сделать сообщение на тему: «Продажа в рассрочку».

– Это по математике?

– Нет, общественные науки.

Палмер отодвинул с полдюжины пластинок и сел на кровать Вуди.

– Какой пример они тебе привели?

– Он не приводил,– пожаловался Вуди.– Я должен придумать сам.

– Давай.

Мальчик тяжело вздохнул, и на его лице появилось угрюмое выражение.

– Человек покупает машину, стоящую 3000 долларов,– начал он монотонно, нараспев, стараясь показать, как надоело ему все это.– Продает свою старую машину за 1000 долларов. Выплачивает оставшиеся две тысячи в два года. Этот заем – семипроцентный. Семь процентов от 2000-140 долларов. На два года. Значит, кроме 3000, машина будет стоить ему еще 280 долларов в процентах. Правильно?

– Да.

– Ладно, спасибо, пап.

– Какое отношение имеют цифры к общественным наукам?

Угрюмая мина на лице Вуди уступила выражению крайней скуки.

– Убей меня, не знаю!

– Зачем тебе надо было решать эту задачу? Чтобы доказать, что ты знаешь простую арифметику?

Мальчик пожал плечами:

– Удовлетворить старого Филмера, я думаю. Это его идея, а не моя.

Палмер хотел было ответить резко, но сдержался.

– Хорошо. Убери со своего лица эту скучающую мину и слушай.

– Ну.

– Когда ты занимаешь деньги и выплачиваешь их по месяцам,– продолжал Палмер,– что делается с основной суммой?

– С чем?

– С основной, первоначальной суммой, которую ты взял в долг. Она становится больше?

– Меньше.– Вуди нахмурился, и тут же его лицо просветлело.– Конечно, меньше.

– Правильно. Если ты пошел в банк за двухгодовым займом в 2000 долларов на покупку машины, ты подпишешь бумагу на 2280 долларов. Иными словами, они дадут тебе 2000 наличными, которые ты обязан выплатить, приплюсовав к ним полные два года процентов. Понимаешь?

– Конечно. Это ведь естественно.

– Разве? – резко спросил Палмер.– Подумай об этом. Ты будешь платить более 10 долларов каждый месяц в течение двух лет. С каждой выплатой ты сокращаешь основную сумму займа. Но проценты ты платишь по-прежнему с 2000, так, как было установлено с самого начала.

– И что же?

– Тебе не кажется это странным?

Мальчик опять пожал плечами:

– Такой порядок. Что же тут странного?

Палмер почувствовал, что головная боль усилилась. Он потер висок и продолжал:

– Давай предположим, что ты получаешь другой вид займа, подобно закладной, по которой ты платишь проценты за то, что в действительности должен. Первый месяц ты выплатишь с 2000 долларов. Но после года ежемесячных выплат ты останешься должен только 1000. Предположим, что каждый месяц, по мере того как сумма твоего долга уменьшается, ты платишь проценты только с оставшейся суммы. Как ты думаешь, сколько ты заплатишь за 2000 долларов при семипроцентном займе?

– 280. Я же сказал тебе.

– Нет. Ты заплатил бы около 70 долларов.

– Ты шутишь.

– Я серьезно.

Вуди долго смотрел на отца:

– Ты уверен, что прав?

Палмер встал.

– Да,– сказал он с ледяным спокойствием,– я уверен.

– Но тогда… в том, первом, случае ты платишь процентов в четыре раза больше.

– Ох! – Палмер с облегчением вздохнул.– Проблески.

– Думаешь, старый Филмер поверит всему этому?